— Ваш сын от Демида Ермакова? Давно вы встречаетесь? Его жена об этом знает? Когда все это началось?

— Отстаньте. Я не даю никаких комментариев! Это не ваше дело, — она закрывает лицо, нервно ищет в сумке ключи, чтобы открыть магнитный замок.

Когда дверь в подъезде захлопывается, съемка прекращается. А с ней и вся моя прошлая жизнь. Вся, что была ровно до этой минуты.

Она не сказала нет. Она не отрицала. Не пыталась объяснить, что это ложь.

Съемка свежая, недельной давности. Демид тогда уже был на сборах, а я отправляла ему фотки в шикарном шелковом белье с кружевом. Хотела его до одури, ждала, и кажется, не только я одна.

Несусь на второй этаж, вытаскиваю чемодан и начинаю скидывать в него все, что в шкафу на глаза попадается.

Оглядываюсь. Мажу взглядом по настенным часам. Семь утра. За окном уже рассвело. Солнце озаряет комнату яркими лучами, а у меня жизнь рушится. Там, снаружи, миллионы счастливых людей, а я собираю вещи, потому что мой муж мне изменяет. У него ребенок от другой женщины.

Мы с ним говорили о детях, мечтали о дочке годика через два. Планировали. Вместе.

Но зачем? Для чего?

Тру лицо, глаза опухли от слез, нос не дышит, я умираю. Сердце вот-вот разорвется. Как жить дальше, не понимаю. Совсем.

Демид меня предал.

Застегиваю молнию на чемодане, надеваю майку и джинсовые шорты, шнурую кеды, спускаюсь в прихожую, так там и замираю. У зеркала. Смотрю на свое отражение. Заплаканная, растрепанная, глаза шальные, губы дрожат.

Что они со мной сделали?

Всхлипываю и делаю глубокий вдох.

Слышу, как в замке поворачивается ключ.

Это Демид. Он приехал. Он хочет объясниться. Хочет сказать, что все это неправда.

Внутри все ходуном ходит, набираю в легкие побольше воздуха, вытираю мокрые щеки. Волосы на автомате приглаживаю, вокруг что-то непонятное творится, а я все еще хочу быть красивой для мужа.

Дверь открывается.

— Здравствуйте, — бормочу, но сама себя даже не слышу.

Моя свекровь по-хозяйски осматривает прихожую, ставит на комод сумочку и не разуваясь проходит вглубь квартиры. Оборачивается, вздыхает.

— Куда собралась? — рассматривает свой маникюр, а потом мой чемодан. — Новости про Аську уже видела, судя по всему.

Сглатываю и нервно заламываю пальцы.

— Вы ее знаете?

Он знакомил мать с этой девушкой? Пячусь, пока не влетаю спиной в стену.

— Конечно. Они с Демидом в одном классе учились. С детства дружили. Я думала, что поженятся. А он тебя к нам в дом притащил. Столько вариантов было вокруг, но ты же в него клещами вцепилась.

— Что вы такое несете? Мы, — всхлипываю, — у нас все по любви было, — шмыгаю носом, а слезы снова по щекам катятся. — Было…

Накрываю рот ладонью и сползаю по стенке к полу.

— Хватит мне тут показательные выступления устраивать. Сопли вытри и чемодан разбери. Только попробуй мне сына со сборов сорвать своими выходками. Если у него из-за тебя проблемы будут — уничтожу. Поняла меня?

Ангелина Дмитриевна подходит ближе, нависает надо мной.

— У него проблемы? Он меня на всю страну опозорил. С грязью смешал. Как вы можете вообще?! Я на развод подам. Сегодня же.

— Голытьба она и есть голытьба, — свекровь закатывает глаза, пинает мой чемодан носком туфли и смотрит на свое отражение в зеркале. Поправляет каре и упирается ладонями в комод.

— Значит так, гонор свой поубавь. У тебя контракт брачный, если ты помнишь. Так что про развод забыть можешь. Нужно эту ситуацию сгладить, скандал Демиду сейчас не нужен. А ты вот и докажешь, как любила. А то столько слов было.

— Что вы несете вообще? — поднимаюсь, вытираю слезы. Злюсь. Ненавижу эту женщину, она меня до нервного срыва уже один раз доводила. Демид не в курсе, думал, что я в больницу из-за работы попала. Нагрузка сильная. — Вы ненормальная. Больная просто!