Джинсы, платья, кофты, футболки летят друг за другом вниз. После детского сада у Сони первый урок художественной гимнастики. Не хотелось бы пропускать его из-за такой ерунды. Бегу к комоду и штудирую детские вещи, сложенные там. Танцевального купальника нигде нет.

Внезапно на моей ноге виснет Соня. Цепляется за мои домашние штаны как маленькая обезьянка и требует внимания. В запаре не удается совладать с эмоциями, и я срываюсь на дочери:

— Да отстань ты, Сонь. Не время обниматься. Мы спешим в сад.

Нижняя губа Сони начинает дрожать, и через секунду детская комната заполняется громким детским плачем. Я никогда ранее не повышала голос на дочку. Становится стыдно за свое поведение. Опускаюсь перед плачущей принцессой на колени.

— Прости меня, солнце. Мама не хотела на тебя кричать. — Вытираю соленые дорожки со щек ребенка, глажу по волосам, пытаюсь её обнять. — Прости, пожалуйста. Кричать нельзя ни на кого. Мама больше так не будет. Не плачь, моя девочка.

Чувство вины топит с головой. Обещаю Соне, что больше никогда в жизни не буду кричать.

Постоянная тревога из-за моей тайны, как оказалось, влияет не только на мое настроение, но и на аппетит. Смотрю на тарелку, в которой пышет жаром свежеприготовленный омлет с овощами, и чувствую, как тошнота подступает к горлу.

Тревожный звоночек. Именно так раньше начиналось обострение расстройства пищевого поведения. Сначала отказ от завтраков, потом в ход идут скудные обеды и пропуск ужинов. А затем срывы и вся недельная норма калорий съедается за вечер.

Игнорируя желудочные позывы, пережёвываю крошечный кусочек поджаренной яичницы. Не чувствую вкуса, постоянно концентрируя вкусовые рецепторы на негативных ощущениях. Плохо, это очень плохо.

Заталкиваю в себя пол порции, оставшуюся часть завтрака сгребаю в контейнер и беру с собой. После тренировки, надеюсь, аппетит проснется, и я спокойно доем омлет и овощи.

Из спортзала выползаю вся красная и потная. В здании финтес-клуба прорвало трубу водоснабжения и доступ к воде из-за этого перекрыли. Приходится отменить одну из встреч по рекламе, так как я просто не успею съездить домой, помыться и приехать к назначенному времени.

Весь день катаюсь на такси по городу, отрабатывая рабочие договоренности. Обзор магазина косметики, получение посылок с товарами, урок дефилирования в местном модельном агентстве.

Перед тем как забрать дочь, трачу час на запись короткого интервью для рубрики «профессии» в телешоу, которое выходит каждое утро на одном из телеканалов страны.

Журналисты, которые вспоминают о моем существовании раз в год, задают одни и те же вопросы: когда я начала мечтать о модельной стезе, как долго шла к миру высокой моды, почему поспешно завершила профессиональную деятельность и прочее.

— Многие из нас помнят завирусившееся видео с вашим тогда еще мужем Назаром Горским и его бывшей помощницы Аннет Баженовой у стен столичного Дворца Бракосочетаний. Эта женщина, если верить слухам, причина не только вашего развода, но и краха вашей карьеры. Горский, которого в бизнесе называют тираном и деспотом из-за чрезмерной любви к контролю, запретил вам после развода выходить на подиум под его фамилией? Все верно?

Вопросы интервьюера застают врасплох. Их не было в оговоренном плане. Сижу с поджатыми губами и не понимаю, как поступить дальше.

Уйти со скандалом, так как просила не задавать вопросы о личной жизни? Тогда этот наглый журналист обязательно копнет глубже — если уже этого не сделал — и выйдет не только на Соню, но и на мальчика, который для Горского всегда на первом месте. Мальчика, которого я желаю забыть.