Я решила не портить себе свадьбу ссорой, и, наверное, правильно сделала, потому что в тот день мы правда были очень счастливы.

Присев на край постели, я открываю галерею на своем смартфоне и листаю свадебные фотографии, которые мы с Гришей делали сами, помимо тех, что снимал профессиональный фотограф.

— Что же ты наделал, Гриша? — спрашиваю улыбающегося на фотографии красавца, который обнимает меня за плечо, прижимая к себе. — Так, стоп…

Прикладываю к экрану пальцы, увеличивая фото, и замечаю в уголке губ мужа след от помады с блестками.

А у меня помада была матовая, цвета пыльной розы. Никаких блесток.

В голове что-то щелкает, и я начинаю листать дальше. Ищу фотографию Ларисы, потому что готова поспорить, это она целовала Гришу в день нашей свадьбы.

Или он целовал ее?..

Но ни одной ее фотографии я не нахожу, что неудивительно. Я всю свадьбу притворялась, что ее там просто нет.

Закрываю галерею и открываю соцсеть, куда Лариса выкладывает каждый свой шаг.

Нахожу ее, жму на профиль.

«Просто Ларочка. Обаятельная художница, оптимистка и мечтательница. Люблю и любима…»

Не могу сдержать усмешки, читая то, как эта змея себя описала. Приписка «люблю и любима» появилась в ее профиле недавно, и учитывая, что она развелась полгода назад, относится она явно не к ее бывшему мужу, а к моему.

Открываю ее альбомы и листаю аж на целых три года назад, потому что именно тогда мы с Гришей поженились. Фотографии со свадьбы есть, только ни на одной из них нет меня. Зато есть море ее селфи, фотографии с общими знакомыми, и непосредственно моим мужем.

Выбираю фото, где они крупным планом, и приближаю.

— Какая я наивная, боже… — шепотом сокрушаюсь я, понимая, что помада на лице Гриши совпадает с той, что блестит на губах Ларисы на каждой фотографии.

Ну что, Медведев, делал из меня дурочку пять лет подряд? Лавочка прикрылась!

Поднимаюсь с постели и иду в коридор. Вещи подождут. Для нашего фееричного расставания мне пригодится кое-что другое.

Козлина!

Одеваюсь и выхожу на улицу, заворачиваю в один из дворов, где в небольшом магазинчике распечатывают фотографии со смартфонов, и где-то часа полтора провожу там.

Домой я возвращаюсь с неопровержимыми доказательствами измены мужа. Если он после такого будет отрицать, что годами водил меня за нос, то я не знаю, что с ним сделаю.

Толкаю дверь и первым делом вижу ключи от машины Гриши на комоде. Замираю и делаю глубокий вдох. Черт, надо было пройтись мимо парковки, но я шла другой дорогой.

Здесь даже пахнет им, и этот запах окутывает меня тяжелыми цепями, что ложатся на плечи, сковывая волю.

Этим утром я любила своего мужа. И вчера любила. И неделю назад, и год…

Безумно. Безумно любила, поэтому и прощала ему лучшую подругу.

— Оль, — он выходит в коридор встречать меня, а я специально взгляда от пола не поднимаю и слишком долго развязываю шнурки кроссовок. — Оль… посмотри на меня, пожалуйста.

Он издевается говорить со мной так ласково?!

— Оленька, — теперь он решил применить секретное оружие, ведь Оленькой Гриша называет меня только в моменты близости.

Причем я не знаю, почему так повелось, но факт остается фактом. Оленькой он называет меня между простыней, когда ночь плавно перетекает в утро.

— Как сделка прошла? — я выпрямляюсь, и все также пряча взгляд обхожу его по широкой дуге, сжимая в руках толстый конверт со снимками.

— Я ее сорвал.

— Жаль, — сухо бросаю я, проходя мимо высокой и мощной фигуры мужа, но не тут-то было.

Он перегораживает мне дорогу рукой, в которой держит огромный букет ярко-красных классических роз.