Я маме позвонила и пригласила к себе, чтобы мы посекретничали. Может, я хотела, в конце концов, поплакаться ей в жилетку, высказать все, что наболело.

Она же моя мама.

К кому мне еще обратиться в такую минуту?

— Прости? — еле выталкиваю слова. — Ты считаешь, что кроме Гриши я никому не буду нужна?

— У нас в стране женщин больше, чем мужчин. За них надо держаться, — с надрывом в голосе говорит она.

— За штаны, да? — не выдерживаю. — Я должна держаться за штаны?! А еще рожать, чтобы у вас были внуки, которых можно показывать соседям? И непременно улыбаться, когда Гриша будет приходить домой от нее?!

Последние мои слова криком взметаются к потолку. От морального опустошения и тотального бессилия я плюхаюсь на жесткий диван и накрываю лицо ладонями.

— От кого, от нее? — мама садится рядом и растерянным голосом спрашивает: — Загулял, что ли?.. Наш Гриша?! С кем?

Я не успеваю ответить, потому что нас прерывает громкий рингтон телефона мамы.

— Оль, я на секунду. Наверное, твой папа звонит. Я обещала ему, что дам знать, как только до тебя доеду, и забыла!

Мы обе выходим их гостиной. Мама торопится к вешалке и открывает сумку.

Я набираю себе стакан воды и сразу же выпиваю половину. Опять подташнивает, но в этот раз из-за слез.

— Алло! Маргарита Васильевна? И тебе добрый вечер! — детали звонка долетают до меня через плотный туман. — А не надо тебе ее номер, я как раз у Оли в гостях!

Сначала я думаю о привычке мамы громко говорить по телефону, и только потом до меня доходит, что ей звонит мой семейный врач.

— Дочь, тут тебя, — мама появляется на пороге кухни и сует мне свой телефон, шепотом приговаривая: — Что-то срочное.

— Слушаю, Маргарита Васильевна, — прикладываю мобильный к уху и делаю мелкие глотки воды.

— Оленька, слушай, результаты пришли, — врач звучит задумчиво.

— Что-то нашли? Я как раз накануне читала про Хеликобактер, у меня совпадают некоторые симптомы…

— Оля, нет, — Маргарита Васильевна меня перебивает. — Ты беременна.

Я еще не успеваю осознать смысл сказанного, а моя мать, что стояла рядом и слышала разговор, громко ахает и, закрыв рот ладонями, начинает плакать. От счастья.

— Я вас не расслышала, — пульс стучит в висках так громко, что я не слышу собственного голоса.

— Анализы показывают, что ты в положении. Как я тебе и говорила. Зайди ко мне завтра за направлением в женскую консультацию.

У меня из рук падает стакан с недопитой водой и раскалывается на несколько острых осколков.

— Я не могу быть беременной, — внутри ураганом поднимается паника.

Измена Гриши. Развод. Съёмная однушка со старой мебелью. Полное эмоциональное выгорание и грядущая депрессия.

Какой ребенок?..

— Ольга… — врач собирается со мной спорить, пусть и мягко. Видимо, она поняла, что я в шоке.

— Дайте мне направление на УЗИ, — настаиваю. — Я не поверю в беременность, пока своими глазами не увижу!

19. Глава 19. У вас двойня

— Дочь, ты должна родить! — утром, во время сборов в поликлинику мать бесперестанно говорит со мной только о том, что волнует ее. — Аборт — это грех, а ребенок ни в чем не виноват, — она решает меня добить.

— Зачем ты мне это говоришь? — поднимаю на нее тяжелый взгляд, потому что всю ночь вертелась на постели, не в силах принять слова семейной.

— Чтобы ты не наделала глупостей, — мать воинственно вздергивает подбородок. — Даже если с Гришей вы не помиритесь, то мы сами поднимем ребенка.

— Что значит даже? Мам, мы с ним точно не помиримся. Это не вариант, — с губ срывается горькая усмешка.

— Ребенку нужны оба родителя. Мама и папа. Как делали двое, так и воспитывать должны двое.