— Чего один? — вскидываю голову и, как не в чем не бывало, готовлю свое рабочее место. — Где твоя женщина?

Эта фраза срабатывает как красная тряпка для быка, и мой пока еще муж резко отшвыривает с пути офисное кресло, что до этого нас разделяло.

— Короче так, — рокочущим голосом говорит он. — Мне надоела эта свистопляска. Едем домой сейчас же! — он выключает мой компьютер, смахивает обратно в сумку мой ежедневник с пеналом, и берет меня за локоть.

— Сдурел? Зачем нам ехать домой?! — единственная причина, почему я не ору, заключается в том, что мы на работе.

— Мириться, — ставит меня перед фактом он. — Я тебя отпросил. Так что давай, Оль, собирайся. Я всю ночь не спал, — он ставит мне в укор. — Сначала Лару по травмопунктам таскал, потом ты куда испарилась, ничего не сказав. Я весь город объездил в поисках…

— Замолчи, по-хорошему, Медведев! — понизив голос, говорю я. — Сказки свои прибереги для следующей дурочки, которая поверит в твою «дружбу с привилегиями» с Ларисой. И если ты еще не понял, то вчера я от тебя ушла. Ушла! — делаю акцент. — Навсегда, безвозвратно поставила жирную точку, Гриша! Это конец нас. Конец…

Под конец моего короткого монолога глаза застилает мутная пелена слез, что щиплют глаза.

Я не хотела, чтобы мы перестали существовать вот так.

Я вообще не хотела расставаться. Никогда. В моей голове мы были парой старичков в окружении детей и внуков. Рука об руку. Через все преграды вместе…

Рвано втягиваю воздух и пытаюсь незаметно сморгнуть слезы.

— Так я понял, Оль, — нависает надо мной муж и смотри так, словно готов на все. Хорошее, плохое, любое. От него прет жаром, как будто рядом со мной не живой мужчина, а раскаленный вулкан. — Понял, блядь, и поэтому я здесь, — он смотрит в мои глаза безумным взглядом, на дне которого плещется боль. Я, наверное, схожу с ума, раз вижу такое. — Это неправильно. Мы не можем вот так, из-за фигни, расстаться.

— Твоя фигня, — прочищаю горло, — мне звонила вчера глубоко ночью. Спрашивала, где найти тебе полотенце, пока ты был в душе. Так что, Медведев, не складывается твоя история про травмопункты и поиски меня.

Гриша ругается себе под нос и пробегает рукой по волосам. Я слежу за этим жестом и вспоминаю, как сама любила трогать его волосы. Больно.

— Оля, это… — он уже готовится навешать мне на уши новую порцию лапши.

— Что? — наступаю на него. — Это снова не то, что я думаю? Опять вы с Ларой просто что-то там по-дружески делали, а весь мир вас неправильно понял? Снова виновата я, да? Обломись!

17. Глава 17. План Ларисы

Лариса

Маячок в машине Гриши — невероятно полезная вещь. Мне спокойнее на душе, когда я знаю, где он и что он.

Главное, чтобы он не спутался со своей серой мышью женой. Сама-то она к нему после моего ночного звонка не полезет. Я ее разозлила, и тем самым взяла ее эмоции под свой контроль.

Теперь, что бы я ни делала, для Оленьки я — триггер.

Отлично. От этой мысли я широко улыбаюсь, но тут…

— Ауч, — зашипев от боли, я смотрю в зеркало заднего вида. — Да твою ж…

Только что зажившая губа треснула и снова начала саднить.

Даниил не хотел бить мне пощечины. Прям отпирался и лез целоваться. Влюбленный дурак.

Сначала не хотел, а когда кровать под нами начала плавиться, он делал все, что я просила, и пощечины были самым невинной просьбой. На моем теле не осталось места, где бы он ни побывал…

Это тоже было частью плана, ведь чем больше мое тело напоминало тело жертвы насилия, тем больше сострадания я должна была получить от Гриши.

И он примчался. Взвинченный, злой на Олю, и полной заботы обо мне. До сих пор помню, как расширились зрачки, когда он увидел мою раскуроченную спальню.