11. Глава 11. Малодушие

— Гриша рассказал мне, что случилось, и я решила приехать, — говорит свекровь, скромно стоя на пороге нашей с ее сыном квартиры.

Марина Яковлевна — золотой человек, и я к ней отношусь со всей душой. Но как мне быть сейчас, когда она застала меня среди чемоданов с вещами в прихожей?

Сказать все как есть? Или все-таки не обижать женщину, которая не виновата в том, что ее сын оказался двуличным и ненадежным человеком?

— Здравствуйте, — я все-таки улыбаюсь ей, на что ее губы тоже вроде как улыбаются, но получается это вымучено. Видно, что свекрови нелегко. — Что именно Гриша вам рассказал? Это важно.

Важно, потому что я уверена — Медведев продолжает выгораживать себя с подружкой, всех собак вешая на меня.

— Это не важно, — раздраженно отмахивается свекровь, словно ее злят мысли про Гришу. — То, что он мой сын, не значит, что я буду защищать его.

О как.

Я удивленно вскидываю брови и смахиваю со лба испарину тыльной стороной ладони.

— Чаю? — предлагаю я, и через пять минут мы со свекровью сидим за кухонным столом.

Ни к чаю, ни к угощениям ни одна из нас так и не притронулась.

— Я так понимаю, — взгляд Марины Яковлевной прикован к чемоданам в коридоре, — что ты приняла окончательное решение развестись с моим сыном.

— Да. Хватит с меня, — притянув ноги к груди и упираясь пятками в стул, говорю я.

Блин, поза не та. Как прижала к себе ноги, так сразу же замутило.

— Правильно делаешь, — кивает свекровь, поджав губы. Видно, что ей наш развод не по душе, но что-то вынуждает ее встать на мою сторону. — Я ему столько лет говорила не подпускать к себе, и особенно к тебе эту…

— Вы про Ларису?

Глаза свекрови от одного звука имени подруги мужа вспыхивают.

— Про кого еще. Прикинулась валенком, в рот Грише смотрит, лепечет, на задних лапках около него выхаживает… а он верит ей! Ей-богу, я с ним несколько раз даже ругалась. Предупреждала, что она прикидывается, и что она еще нагадит ему. Как в воду глядела, — тяжело вздыхает свекровь и делает маленький глоток чая. — Если он на ней после тебя женится, Оля, я клянусь, не знаю, что с ним сделаю. Придушу голыми руками и не посмотрю, что он под два метра ростом!

Рассуждения свекрови выстреливают автоматной очередью мне в спину. Вида я не подаю, а вот внутри мне хочется кричать, выть от боли.

Все просто: раз мать Гриши всерьез переживает о потенциальной женитьбе своего сына на Ларисе, значит, вероятность того, что это произойдет, близится к ста процентам.

Дрожащими пальцами обхватываю чашку с чаем и делаю жадный глоток, словно это поможет мне успокоиться.

Что если после развода со мной он правда на ней женится? Логикой я понимаю, что он имеет на это полное право.

Но это логика.

А как быть с сердцем, которое все еще любит?

И сколько времени у меня уйдет, чтобы забыть Гришу и пережить тот факт, что я была, так сказать, фазой, пока его истинная любовь Лариса все это время была рядом?

И самое ужасное в том, что такие истории не уникальны. Мужчина попробовал разных женщин, возможно, даже успел поиграть в семью, а потом понял, что все это время любит свою первую любовь.

— Оль? — Марина Яковлевна кладет свою прохладную от нервов ладонь мне на руку.

— Ау, — поднимаю на нее стеклянные глаза, в которых дрожат слезы.

— Прости меня.

— За что?

— За то, что я, имея жизненный опыт и зная о коварстве Ларисы, так и не достучалась до Гриши.

— Это не ваша вина, — мотаю головой. — И давайте не будем обвинять во всех смертных грехах ее. В конце концов, Лариса, в отличие от него, не клялась мне в верности. Так что, как ни крути, ответственность на Грише.