Меня аж передергивает, стоит только представить, как эта блондинка заходит в кабинет вечером, виляя бедрами, опускается на колени перед моим мужем, тянет ремень его брюк, приоткрывает рот в предвкушении…

Тьфу! А ведь потом он едет домой и ведет себя словно самый примерный муж на свете. Как можно быть настолько двуличным? Уму не постижимо…

От мыслей меня отвлекает звонок телефона.

Я смотрю на экран, и на губах сама собой расцветает улыбка. Ну, хоть какой-то лучик света в этом мрачном царстве лжи и тайн.

Крестная.

— Привет, теть Марин, — щебечу в трубку и засыпаю крестную вопросами: — Рада тебя слышать. Как ты там? Как самочувствие? Что говорит доктор? Когда выписывают?

Хоть она сейчас лежит в первой краевой больнице города после операции, мы давненько не виделись. Посетителей в больницу не пускают, поэтому единственный вариант пообщаться — телефон.

— Ох, Машенька, не тараторь, — по-доброму смеется крестная. — Уже лучше, врач сказал, что выпишут в конце недели. Так что жду вас с Ликусей в гости на пироги.

— Теть Марин, ну какие пироги, операция ведь была серьезная, надо отдыхать и восстанавливаться, — бурчу я.

— Я и так уже почти три недели тут отдыхаю, — сетует крестная. — За хозяйством следить некому. Ты же знаешь, я без дела сидеть не привыкла.

— Знаю, — улыбаюсь.

— А пироги, кстати, вишневые. Мне их нельзя, а тебе с Ликочкой можно. Она же их любит.

— Ага, любит не то слово. Трескает так, что за ушами трещит, фиг оттащишь.

— Ну вот и славно. Ну, что мы все обо мне да обо мне, чего мои болячки обсуждать? Я их и так тут уже наобсуждалась с соседками по палате. Лучше расскажи, как ты.

— Я н-норм… — начинаю. Тут же прикусываю язык.

Мне, конечно, с самого начала хотелось поплакаться, высказать все, что наболело, но крестная хоть и хорохорится, однако операция у нее была крайне серьезная. Я решила пока не грузить ее своими проблемами. И ведь столько держалась, а тут голос дрогнул.

— Я нормально, — отвечаю коротко.

— Ма-а-аш, — тянет крестная, сопит в трубку: — обманываешь ведь. Я же чувствую что-то неладное. Голосочек у тебя уж больно подавленный.

Представляю, как она в этот момент нарочито хмурится и поднимает указательный палец. Так и знала, проколюсь рано или поздно. Морщусь и посыпаю голову пеплом, прикусывая губу.

— Да не, все нормально, — стараюсь придать голосу бодрости. — Давай поговорим, как приеду с Ликой?

— Хорошо. Ты ведь помнишь, что можешь всегда на меня рассчитывать, да?

— Помню. Спасибо, теть Марин.

Я кладу трубку и вздыхаю.

Мы с ней очень близки, и до тех пор, пока я не переехала в город, виделись вообще каждый день. Теперь, конечно, реже, но созваниваемся регулярно. И она поддерживает меня во всем. Всегда поддерживала, в том числе после смерти матери. Я вообще пережила тот период только благодаря ей и Аленке.

На самом деле, живи крестная в городе, я бы перебралась с Ликой к ней. Но она живет в тридцати километрах, в маленькой деревушке. Там работы днем с огнем не сыщешь. Ездить оттуда сюда каждый день — такое себе удовольствие. Да еще и за Ликой присмотр нужен. Крестная уже не в том возрасте, чтобы вешать на нее ребенка на полный день, тем более после операции. А яслей в деревушке и вовсе нет.

Однако хороший совет от мудрого человека мне точно не помешает. Его и попрошу, когда ей станет получше и я приеду в гости.

***

Наконец-то этот званый ужин у Дианы Аркадьевны закончился. Такое ощущение, что у меня не лицо, а стянутая маска. Даже мышцы побаливают — настолько тяжело мне давалась каждая улыбка за столом.