От этого прикосновения через кончики пальцев из меня будто вытекают последние силы. Как зачарованная смотрю на родное, и лицо, мне не верится до сих пор, что это и есть мой любимый.

- Съезди туда, - снова шепчет он и морщится.

- Куда съездить? Глебушка, о чем ты? - Большим пальцем ласково поглаживаю ему горячий лоб, стараясь не задеть порезы.

- Кирова 5-12. Запомни.

Я киваю. Две слезинки падают на простыни, оставляя расплывшиеся мокрые кружочки. У него же бред. Господи, пожалуйста, помоги ему…

- Вика, Кирова 5-12, повтори, - настойчиво повторяет он и пытается приподняться. У него не получается это сделать. Но один из интернов, решив, что с пациента достаточно, решается вмешаться.

- Ну-ка лежите! Все, поехали.

- Девушка, отойдите. – Воодушевленный примером молодого коллеги, другой решительно оттесняет меня плечом.

Со скрипом каталка трогается с места. Я бегу рядом, не отпуская руку мужа.

- Вика, повтори, - снова бормочет он.

- Кирова 5-12, - говорю, чтобы он отвязался. - Глебушка, я буду здесь. Посижу до конца операции. Все будет хорошо, не переживай. Мы справимся!

- Нет, - неожиданно твердо говорит он. - Съезди туда. Сейчас. Там же…

Каталка делает поворот и его ладонь выскальзывает из моих рук, разрывая последнюю связь между нами.

Не слышу конец фразы. Да и не придаю особого значения тому бреду, что он шепчет из последних сил.

До боли закусив костяшку пальца, чтобы не закричать на всю больницу, смотрю, как Глеба завозят в лифт.

Закрывающиеся двери, как гильотина, отрезают мне путь к собственному мужу. И я боюсь, что навсегда.

Самое страшное – чувствовать свою беспомощность перед лицом обстоятельств. Куда бежать? У кого узнавать? Кому молиться?

Обхватываю живот, чтобы успокоиться.

- Все будет хорошо, малыш, - шепчу, как мантру. – Все будет хорошо...

Весёленькая мелодия телефона обрушивается на меня контрастным душем. Более жуткого музыкального сопровождения для творящегося вокруг кошмара не придумать.

Негнущимися пальцами роюсь в сумочке. Тороплюсь, хочу скорее прекратить это тилиньканье. И, как всегда в таких случаях, не могу найти источник звука, который сведёт меня с ума.

Наконец выуживаю телефон и ещё пару секунд смотрю на экран, где высвечивается имя свекрови. Выключаю звук, пусть думает, что хочет. Объяснять ей подробности произошедшего я не в силах.

Телефон замолкает на какое время, затем взрывается злобной вибрацией.

Чувствую укол жалости. Она же мать, переживает... Надо сказать ей.

Делаю два глубоких вдоха, чтобы собраться с силами, и решительно нажимаю зеленый значок.

- Нина Михайловна...

- Викуся, - прерывает меня бодрый веселый голос, - я вас не дождалась. В общем, у меня будет внучка. Поздравляю!

Я издаю что-то похожее на хриплый клёкот, который моя свекровь истолковывает по-своему.

- Вик, ты обиделась чтоль? Да бро-о-ось! – извиняющимся тоном тянет она и продолжает стрекотать. - Так получилось, понимаешь? Знакомые журналисты были, гости расходиться стали... Я лопнула за вас шарики. Ты не сердись... Ну поставь себя на моё место!

- Нина Михайловна, Нина... – снова начинаю я и вновь не могу продолжить фразу.

- То что девочка – это же хорошо, правда? Будет Камилла, как тебе? Девочки, они же такие пупсики сладенькие, у них платья, сумочки, заколочки, бантики... Столько всего можно придумать. А мальчики – ну что там – джинсы, да футболки. – Я уже не пытаюсь её прервать, молча слушаю. У меня недостаточно сил и энергии, чтобы остановить этот словесный поток. Пусть выговорится и порадуется, прежде, чем я огорошу её новостью. – Викуся, ты не расстроилась? Глебу передай сама, хорошо? Я знаю, как он сына хотел. Кстати, нашла его? Разобрались с этой ошибкой? Байкер Орлов, надо же... Такое нелепое совпадение...