Начинаю позорно всхлипывать, а потом плотину и вовсе прорывает.

И мне кажется, что сейчас Кирюха выставит меня за дверь. Ваня у меня терпеть не может женские истерики, наверное, он бы так и поступил.

Но Кир не делает ничего подобного. Наоборот. Он позволяет безжалостно залить его футболку слезами…

И только когда их поток иссякает, говорит:

– Ну вот, чувствую, теперь нам нужны ещё и конфетки. Пусти, пойду снова полазаю по шкафам. Ты только матушке не говори. На шоколад у меня по-прежнему аллергия…

6. Глава 6.

Мы сидим с Киром на полу в гостиной. Перед нами в вазочке печеньки, конфетки, чай. И полупустая уже бутылка коньяка.

Мы начали вспоминать детство, и вот захотелось нам повторить такую шалость – есть на полу и болтать о глупостях.

Я зализана Борюсиком, и талантливо отвлечена от проблем Кириллом.

Я ему очень благодарна. Он не стал вытаскивать из меня клещами причину моих слёз, а просто решил поднять настроение.

Оказалось, что старый друг в компании с коньяком и мило фыркающим псом – лучшее средство. Я чувствую себя снова маленькой беззаботной девчонкой, а не тёткой под тридцать с кучей проблем.

Борюсик совершает на меня очередную атаку, тыкаясь влажным носом прямо в лицо, его тёплый язык проходится по моему уху, носу.

– Ой, Борис, прекрати, – пьяненько смеюсь я. – Возьми лучше печенько, – откупаюсь от этого террориста.

– А я ему завидую, – с очаровательной улыбкой отвечает Кир. – Вот знаешь, иногда хочется стать плешивым котом, чтобы какая-нибудь милая дама прижала покрепче к своей пышной груди.

– А у тебя что, нехватка дам? – смотрю на него скептически.

– С “дам” как раз проблем нет, – поджимает губы Кир. – А хочется ведь настоящей чистой любви, – мечтательно поднимает глаза к потолку.

– Ой, только не строй из себя романтика, не поверю, – улыбаюсь расслабленно я.

– А что? Плохо там, замужем? Я ж ни разу не был. Расскажешь?

– Нет, – поджимаю губы. – Не расскажу. Да и у каждого своё.

Снова сердце сжимает, и грусть накатывает.

– Так, не кисни, Светлячок, – тут же меняет тему. – Тут ты права. Я для семьи не создан. Ответственность, дети орущие, претензии, контроль. Ну на фиг, – кривится он.

Мы замолкаем на несколько секунд, каждый в своих мыслях.

– А помнишь, – вдруг вспоминает Кир, – как ты меня пыталась заставить в дочки-матери играть?

– Помню, – смеюсь я. Моя мать иногда оставляла меня у тёти Наташи, когда уходила куда-то. – Нам тогда было лет по шесть.

– Ну, тебе шесть, а мне-то уже девять.

– Да, тебе не нравилось, но ты терпел, – вспоминаю с улыбкой.

– На самом деле мне нравилось, – признаётся Кир с хитрой улыбкой. – Но я не мог признать, что увлекаюсь девчачьими играми.

– Поэтому ты чуть не утопил мою куклу?

– Ну а что? Я хотел её искупать, а она выскользнула из рук. Ну бывает, чё ты! – толкает меня плечом.

Смеюсь. Такой он забавный, и с таким задором рассказывает всё это. На душе отпускает.

– Хорошие времена были, – вспоминаю с тоской наши беззаботные игры.

– Согласен. Так вот, с тобой у нас семья была прекрасная, я помню, – снова шутит он. – Это так и осталось моим главным опытом семейных отношений.

– Дурак ты, – смеюсь я.

– Сама дура, – беззлобно бросает он.

Смотрим друг на друга и снова прыскаем от смеха. Потому что это тоже фразочка из детства.

– А помнишь, как мы залезли в шкаф? Это типа была наша машина, и мы куда-то долго ехали?

– Помню. Я честно “вёл мотор”, пока ты на заднем сидении успокаивала “нашу дочь”.

– Чёрт, Кир, а почему мы не общались столько лет, а? – вдруг сама задаюсь вопросом.

– Ну так я ж чем старше становился, тем большим распиздяем был, а ты отличница, заучка. Не по пути нам было, – разводит руками.