– О-о… ш-ш…, – кайфует и он от моих движений.

Подхватывает меня под коленку, закидывает мою ногу себе на бедро.

Слышу шелест, открываю пьяные глаза, рассматривая в его губах презерватив.

И тут я вдруг как будто выныриваю из холодной реки. Чёрт! Света! Что ты делаешь?

Почему-то выстреливают слова мужа в голове: шлюха!

И вдруг я начинаю чувствовать себя именно так. Грязно. Я ведь совсем не знаю ничего о Кирилле сейчас. И он вот так сразу? У стенки меня, в прихожей, как последнюю…

– Стой! – упираюсь ему в грудь.

– Что такое, малышка? – продолжает возбуждённо целовать в шею. – Хочешь сзади? – разворачивает меня резко к себе спиной, а теперь топит гадливостью ещё больше.

– Нет! Нет!

– Это неправильные слова, детка… Закрой глаза и полетели, – и не думает останавливаться.

– Я тебе не ДЕТКА! – рявкаю я.

– Что? – наконец тормозит, рассматривая меня с недоумением.

– Я не детка, и не малышка! И не хочу у стенки!

Запахиваюсь сильнее, закрываю себя руками, отхожу от Кирилла подальше.

– Не вопрос, пойдём на кровать…

– Нет. Не надо, Кир. Если мы сделаем это, это будет большой ошибкой…

– Почему? – недоумевает он.

– Я… Ты…, – бормочу бессвязно.

– Я, ты. Я мужчина, а ты женщина, в чём проблема?

– Ты друг. А я не готова ещё…

– Ой, Свет…, – кривится он. – С френдзоной сразу облом. Мы же уже не дети…

– Нет, но… Просто не надо…, – не знаю, как объяснить.

– Только не говори, что ты не хотела, – агрессивно вздрагивают его губы.

– Хотела. Но… знаешь, в жизни есть более важные вещи, чем секс.

– Да? – усмехается Кир. – Например? Только не нужно двигать мне нафталиновые тезисы твоей мамаши про честь, порядочность и прочее…

– А для тебя это все пустые слова, да? – ещё сильнее закипаю я. – Тогда нам точно не по пути.

– Я за свободу выбора. Слышала про такую?

– Я тоже, – вздёргиваю подбородок. – Только выбирать хочу сердцем, а не… вот этим, – киваю на его стояк.

– А…, сердцем, значит. Ну вот объясни ему теперь, что сердце твоё нам помешало.

– Сам… объясни…, – отвожу смущённый взгляд.

Горький смешок.

– Боюсь, эту хрень он не оценит.

– Тогда пойди к какой-нибудь своей “детке”, она точно с ним быстро договорится. А тебе, я так понимаю, всё равно кого трахать у стенки.

– Отлично. То есть ты отправляешь меня к другой бабе?

– Ну ты же “свободный мужик”, “усложнять не любишь”. А я можно, просто лягу спать. У меня голова болит. Потому что, да! Я всё усложняю. Ну вот такая я! Прости.

Смываюсь в спальню, закрываю дверь перед его носом.

– Чёрт! – слышу гулкий удар кулаком по дверному полотну, а следом громкий хлопок входной двери.

Ушёл! Вот и отлично! Вали со своим “поленом” к какой-нибудь доброй девочке. Пусть она пожар тушит!

21. Глава 21.

Просыпаться невозможно тяжело. Голова гудит, виски пульсируют, во рту сухо и мерзко…

В сотый раз проклинаю себя за вчерашний беспредел. В памяти всплывают отдельные самые эпичные фрагменты, за каждый из которых мне хочется провалиться сквозь землю или просто сгореть от стыда дотла.

А еще сегодня на меня наваливается отвратительная действительность, от которой я так неосторожно бежала вчера.

Моей семейной жизни пришёл крах, а как жить дальше самостоятельно, я понятия не имею.

В дверь кто-то настойчиво скребётся и поскуливает. Вдруг дверная ручка опускается, дверь медленно приоткрывается. Первым вламывается восторженный Борюсик, который тут же заскакивает на кровать и уже привычным наглым способом совершает на меня свой слюнявый набег.

– О, Борис, перестань, – пытаюсь увернуться от тёплого языка.

– Борис! – рявкает строго мужской голос. – Фу!