Я возмущена до глубины души его поведением. Наверное, я по-прежнему верила, что он хоть что-то предпримет для того, чтобы наладить отношения, или хотя бы сделает вид. А такого свинства, как сейчас, я точно не ожидала.

На эмоциях начинаю строчить объемное сообщение в ответ Марку, выплескивая все свое возмущение, недовольство и обиду. Но в какой-то момент резко останавливаюсь на полуслове.

Есть ли вообще какой-то смысл в этом сообщении? Он ведь точно не воспримет мои слова, перевернет все с ног на голову и в очередной раз выставит меня виноватой. Да и зачем вообще перед ним распинаться? Для чего выяснять отношения и трепать себе нервы, если я уже решила, что разводу быть? Проще промолчать.

Но я все же отвечаю ему коротко: «если ты хотел зайти, то мог сам об этом сказать. Я не экстрасенс и читать мысли не умею».

Отправляю сообщение и иду к Лизе. Настал момент поговорить прямо и не юлить. Да и я не торопилась с такой новостью, потому что думала, Марк еще вернется, и я зря ее расстрою. Но надежда на это умерла окончательно и бесповоротно.

Открываю дверь в детскую и вижу Лизу на кровати. Сидит возле стены, насупившись и хлюпая носом. В руках у нее большой плюшевый единорог, которого Марк подарил ей на прошлый день рождения.

─ Солнышко мое, ─ тоскливо протягиваю я и сажусь рядом с дочерью на кровать.

Она тут же прячет свою мордашку за игрушкой и отвечает резко:

─ Отстань.

Конечно, мне обидно слышать это от дочери. Больно, что отталкивает меня из-за того, в чем я не виновата. А, может, и виновата, уже не знаю.

Но сейчас не время показывать свой статус и уходить, требуя подумать над своим поведением. Именно так и поступила бы моя мама. Но я не такая. Я понимаю, что сейчас моему ребенку тоже больно и плохо, не меньше моего. И ее грубость ─ это просто попытка защититься.

─ Я понимаю, что ты очень расстроена, ─ вздыхаю я и глажу ее по ноге, которую она тут же одергивает и прячет под себя. ─ Мне тоже плохо сейчас, очень. И я прекрасно понимаю тебя. Но иногда случается так, что люди больше не могут жить вместе, и раздельно им лучше.

─ Почему? ─ спрашивает она, вздернув голову.

Задумываюсь.

─ Как бы тебе объяснить… Помнишь, ты какое-то время дружила с девочкой из соседнего подъезда?

─ С Алисой?

─ Да с ней, ─ киваю я. ─ Тебе очень нравилось с ней играть. И вот назовем это любовью. Но потом наступил такой момент, когда она внезапно изменилась и стала постоянно тебя дразнить и делать тебя разные гадости.

─ Ага, ─ кивает Лиза.

─ Тебе было очень обидно, потому что она была дорога тебе, ─ продолжаю я. ─ И ты не хотела прекращать с ней дружбу, поэтому терпела ее выходки. Но в какой-то момент тебе надоело, и ты прекратила с ней общаться. Да, тебе было грустно из-за этого, ведь когда-то вы отлично дружили, и тебе ее стало не хватать. Но на самом деле тебе не хватало старой Алисы, которая, можно сказать, уже перестала для тебя существовать, а новая тебе не нравилась. Это была лишь грусть по воспоминаниям. И тебе стало лучше, когда ты перестала с ней общаться.

─ Да, она стала противной, ─ соглашается дочь.

─ Вот и с папой у нас примерно так же, ─ продолжаю я. ─ Нет, конечно, во взрослых отношениях все гораздо сложнее, но пока я не знаю, как тебе еще объяснить, чтобы ты поняла. Мы перестали делать друг друга счастливыми.

─ И вы теперь разведетесь? ─ грустно заключает Лиза.

─ Скорее всего да, ─ киваю в ответ. ─ Но запомни, что ты к этому не имеешь никакого отношения. Мы навсегда останемся твоими родителями и по-прежнему будем тебя любить. Мы будем жить с тобой вдвоем, но папа будет тебя навещать. Вы вместе будете гулять, ходить куда-нибудь…