Место, где, вероятно, и был зачат наш крошечный малыш…

А теперь… Мы на грани…

− Маш, мы почти приехали. – Голос мужа дрожит.

А потом он ставит автомобиль на парковке. Подхватывает меня за талию. Окутывает ароматом любимого одеколона.

Прижимает к себе как самую большую драгоценность.

И несёт куда-то. Бежит.

Мне хочется сказать, чтобы поставил меня на ноги. Никогда не трогал больше.

Но сил нет. А ещё тело словно одеревенело.

И пальцы предательски вцепливаются в воротник отглаженной рубашки.

Как за спасательный круг.

Может, он успеет? Спасёт?

− Это вы – Хмельницкие? – К нам кто-то подскакивает.

Силюсь открыть глаза. Замотать головой. Озвучить свою девичью фамилию.

Сказать, что я впервые вижу этого мужчину.

Потому что просто не хочу иметь с Артёмом ничего общего.

Пусть валит к своей Таисии. Сделает ей ещё пару детишек, раз она оказалась такой плодовитой.

И не возвращается ко мне.

− Да! Это моя жена! У неё кровь! – Артём рявкает.

Взгляд полубезумный. Грудь сильно вздымается.

− Ясно. Сюда. – Короткий ответ.

Снова движение. Какой-то коридор.

Запах лекарств бьёт в ноздри. Закручивается водоворотом под кожей.

Меня перекладывают на носилки. Щёлкают ремнями, начиная движение.

Распахиваю глаза. Муж бежит рядом. Не отстаёт.

Бездумно шевелит губами.

Молится?

Всматриваюсь в его обеспокоенное лицо. Бледное, какое-то осунувшееся. Как будто он и вправду переживает обо мне.

Боже… Какой фарс…

− Машунь… Всё будет хорошо, малыш… - Наталкивается на мой злой взгляд. – Прости…

Хрипит. Сжимает пальцы в кулак. До хруста.

− Я не хотел, мышонок, правда…

− Артём, - качаю головой.

Из последних сил стараюсь держаться. И горькую ухмылку на губах растягиваю.

− Да, мышонок?

− Пошёл ты…

И глаза закрываю. Больше не хочу его видеть.

Никогда…

…..

− Ну-с, голубушка, как мы себя чувствуем? – Седовласый врач нависает над моей койкой, всматриваясь в лицо.

С трудом разлепляю веки. Дышу тяжело, как после марафона.

Пытаюсь приподняться на локтях. Но перед глазами всё плывёт. Грудь сдавливает стальным обручем.

Не вдохнуть, не выдохнуть.

А ещё произошедшие события начинают мелькать перед глазами со скоростью калейдоскопа.

Только вместо ярких стёклышек – уродливые фигуры всех участников этой драматической постановки.

Хочу сбежать от прошлого – не выходит. Реальность слишком больно бьёт под дых.

Режет на куски по живому.

Шах и мат, Маша.

Доигралась в любовь…

Обрушиваюсь на матрас, выдыхая с хрипотцой.

− Как… мой… малыш? – Во рту пересохло. Язык еле ворочается.

Впериваюсь взглядом в мужское лицо. Хочу ухватиться хоть за крошечную надежду. Тёплую клеточку.

Чтобы отпустило. Не было так больно.

И сердце, кажется, останавливается. Леденеет. Покрывается изморозью, отказываясь стучать дальше.

− В порядке. Успели. – Удовлетворительно кивает.

Растягивает губы в ободряющей улыбке.

Ласковой. Какой-то отеческой.

Вызывает внутри моей души водоворот положительных эмоций. Горячих. Обжигающих.

Сметающих на своём пути все проблемы.

Заглушает. Притупляет боль.

И хочется завыть от счастья. Так громко, чтобы весь мир слышал.

Сминаю пальцами постель. Всхлипываю.

Прячу лицо в простынях.

Наверное, выгляжу странно, но меня просто затапливает от радости. Накрывает с головой.

И держать себя в руках уже не выходит.

− Ну-ну, Мария Андреевна, всё хорошо, я же сказал. – Врач абсолютно адекватно реагирует.

Опускает ладонь на мой лоб. Проводит по волосам в успокаивающем жесте.

И головой качает.

− Радоваться нужно, а не плакать.

− Я… Я рада… - Голос сипит от рваных всхлипываний.

Но я всё же беру себя в руки. Подушечками пальцев вытираю слёзы. И улыбнуться стараюсь.