Волков хмурится:

— В каком кафе ты ела шаурму?

— Э-э, вообще-то я ела ее в парке.

— В парке?! — восклицает он. — Ну ты даешь, Калинина!

— Она так вкусно пахла… — честно признаюсь я. — И я больше не Калинина… Хотя скоро снова стану ей…

Последнее произношу в бреду, потому что чувствую, как сознание начинает утекать.

— Мужу звоним?

— Нет больше мужа.

Слышу слабый писк, а после такой родной голос произносит:

— У вас, гражданка Калинина, тридцать девять и пять.

— Надо спасать, — отвечаю и закрываю глаза.

Да… от спасения я бы не отказалась…

16. Глава 15. Та сторона

Соня

Глаза открывать больно, голова чугунная, ко всему прочему перед глазами все плывет.

Кое-как сажусь на кровати, в боку отдает тупая боль. Оглядываюсь вокруг, вспоминая события вчерашнего дня.

Предательство Руса, драка, полиция и как вишенка на торте — я заблевала квартиру Димки и завалилась спать в его халате. На его кровать.

Со стоном откидываюсь на подушки и прикладываю ладони к горящим щекам.

— Ты как? — неожиданно открывается дверь, и заходит мой бывший парень.

Одет по-домашнему, и что-то внутри меня дергается, болезненно скручивается, перекрывает кислород.

— Нормально. Который час? — хриплым голосом спрашиваю я.

— Почти десять утра, — отвечает он и протягивает мне градусник, который я тут же принимаю и засовываю под мышку.

Сам Димка садится мне в ноги. На безопасном расстоянии, хотя это не преграда для меня. И без того я ощущаю жар его тела и родной запах, который годами пыталась вытравить другим мужчиной.

Замолкаем. Буравим друг друга взглядами, пока я не выдаю:

— Прости. Мне не стоило напрашиваться к тебе в таком состоянии. Я бредила. Была не в себе. Сейчас соберусь и уйду.

Волков смотрит на меня немигающе, только ноздри раздуваются, отчего я делаю вывод: он зол.

— Уйдешь, когда я разрешу, — выдает безапелляционно.

— Что? — ахаю я.

— То, Калинина. То самое. Тебя с собаками ищет муж, а ты в это время тусишь в полиции и, как выясняется, идешь в несознанку — отказываешься кому-либо звонить и предоставлять свои паспортные данные. А потом, вместо того чтобы счастливо полететь на крыльях любви к своему мужу, просишься ко мне. Из чего я делаю вывод, что у вас с Русланом происходит какая-то хрень. И раз уж я взялся нести ответственность за тебя, то не отпущу до тех пор, пока не буду уверен в том, что ты здорова и адекватна, — выдает он тираду.

— Какой проницательный, — язвлю я.

— Надо быть дебилом, чтобы не понять, что у тебя проблемы. Откуда, например, синяки на руках и ребрах?

Я снова возмущенно ахаю:

— Ты что же, подглядывал за мной?

Волков кривится, как будто я сморозила глупость:

— Во-первых, я там уже все видел. Во-вторых, ты вчера упала в ванной, помнишь?

Молчу, отворачиваюсь и разглядываю шторы на окне.

— Он? — с рыком спрашивает Димка, берет меня за подбородок и поворачивает мое лицо к себе. — Он бил тебя?

Его взгляд падает на мои губы, и я интуитивно их облизываю:

— Нет. Ранение получено в бою, — нерешительно отвечаю я, потому что вопрос задан таким образом, будто бы Дима спрашивает не о вчерашнем событии, а вообще.

А вообще… Руслан импульсивен, этого не отнять. Нет, он не бил меня в прямом смысле этого слова, но у нас была пара стычек, когда он больно толкал меня в стену и хватал за руки так, что на них оставались синяки.

Волков не верит мне. Сканирует мое лицо, и я опускаю взгляд.

Писк градусника прерывает допрос, и я вынимаю прибор, констатируя:

— Тридцать восемь и пять

Дима берет с тумбочки жаропонижающее и выдавливает из блистера таблетки, протягивает их мне, и я вынуждена прикоснуться к его ладони. Что я и делаю. По пальцам моментально проходит разряд, но стараюсь не думать об этом.