Впиваюсь глазами в застывшего передо мной доктора.

- Нет-нет, пациентка жива. Вы не так меня поняли, - да, что ж ты с этого не начал?! Я ж сам чуть не помер!

Громко протяжно выдыхаю и полной грудью зачерпываю новую порцию больничного кислорода, немного расслабляюсь. Безумный страх потери Алёнки на несколько шагов отступает, но не отпускает меня полностью.

- Скажи мне человеческим языком, - подхожу к застывшему перед мной доктору и без обиняков сразу перехожу на «ты», просто нет сил играть сейчас в приличного дядьку-политикана, - что с моей женой?

- Конечно, - доктор тоже облегчённо выдыхает. Видимо думал, что я орать буду или физиономию его смазливую попорчу, - у пациентки ожоги разной степени тяжести с левой стороны на ноге, руке и шее, открытый перелом на правой ноге, множественные ушибы и ссадины, порезы, сотрясение… это, если вкратце.

- Но она будет жить? – всё ещё сипло, но уже спокойнее спрашиваю и не спускаю с молодого доктора внимательных глаз.

- Да, но в последствии понадобится долгая реабилитация. Уйдут месяцы, возможно, годы на полное выздоровление и восстановление организма и его функций. Вашей супруге повезло, что её вовремя вытащил и закрыл собой мужчина, который был с ней.

Последняя фраза коробит, и волна ревности оторопью проходит по телу, приподнимая на руках все чёртовы волоски.

- Это наш водитель, - зачем-то уточняю и перевожу хмурый взгляд вниз, не хочу, чтобы доктор заметил мою растерянность и тут же вспыхнувшую на себя злость.

Обычно я в состоянии держать свои чувства в узде и не показывать их, но сейчас просто нет на это сил.

- Ясно, - сухо произносит мужчина и кивает, - он в соседней операционной, парню досталось гораздо сильнее, к сожалению.

Тут же вскидываю голову, снова ловя взгляд доктора.

- Послушайте, если нужны какие-то медикаменты, оборудование или есть необходимость пригласить любых специалистов, чтобы облегчить состояния жены и Ивана, просто, скажите, я всё сделаю.

- Эмм… хорошо, но в настоящий момент нам ничего не требуется.

- Хорошо, - киваю, - а когда я смогу увидеть Алёну?

- В ближайшее время она будет в реанимации, как только состояние пациентки стабилизируется, мы переведём её в палату, там разрешены посещения.

Доктор уходит, а я прислоняюсь лбом к оконному стеклу.

Надо успокоиться и остыть.

Алёна жива и это самое главное!

Всё остальное можно исправить.

Несколько минут стою в пустом коридоре, а потом достаю телефон и набираю Пашу.

- Давай ещё раз. Что случилось?

- Яна пропала. Ушла после работы домой, но до сих пор не появилась там. Телефон выключен. Отец волнуется, она никого не предупредила, что задержится. Ты же в курсе – там тотальный контроль у папаши.

- Загуляла? – спрашиваю и чувствую, как внутри словно ржавым гвоздём скребёт противное липкое чувство.

Паша вздыхает. Он знает о нашем недолгом романе. Ему по долгу службы положено всё знать.

- Не уверен… или, может, между вами что-то произошло, и она хвостом решила крутануть?

- Я сегодня разорвал с ней отношения. Яна была не в восторге.

- Ясно. Буду искать.

Сбрасываю звонок, но телефон тут же вибрирует новым сообщением.

Открываю и холодею от того, что вижу.

Яна испуганно смотрит в камеру, блузка на груди порвана, во рту кляп, а под фото подпись:

«Хочу развлечься с твоей малышкой, ты ведь не против?»

9. Глава 6

Михаил

- Почему сразу не сказал, про угрозы, про звонки? Какого чёрта ты всё это время молчал?! – словно пацана отчитывает и зло смотрит на меня Паша.

Отвечать не хочется, поэтому я продолжаю молча сидеть в кресле в холостяцкой берлоге своего друга и бегло оглядывать её куцую обстановку. Серые стены, большой искусственный камин у стены, пара небольших диванов напротив друг друга, два чёрных кожаных кресла, в одном из которых я сейчас утопаю, и низкий стеклянный столик в центре между ними.