- Что. С. Ней?! – рычу и нависаю над Пашкой скалой, - туфту мне не гони! Я же по твоей роже вижу, что дерьмово всё! – хватаю его за грудки и цежу в лицо, начбез не вырывается, видит, что я сейчас на взводе, - Пашка, нормально мне скажи, что с Алёной!

- Миха, врач тебе правильнее и подробнее всё расскажет, но я понял, что у неё сложный перелом левой ноги и множественные ожоги на теле.

Тяжело натужно выдыхаю и отшатываюсь назад. Пальцы сами разжимаются, освобождая Пашку от моей хватки.

Внутри жжёт огнём.

Это я виноват!

Не уберёг любимую, не уследил, отдал на растерзание этой политической шобле!

Руки сами сжимаются в крепкие кулаки, и я резко, до острой боли бью в больничную стену… ещё и ещё раз.

Идиот!

Оставил её без нормальной охраны, а ведь Паша меня предупреждал, но я же, бля, самый умный!

Осёл я!

- Мих, прекрати, - друг ловит меня за руку, и всё во мне вдруг сдувается.

Нет силы, нет власти, нет ничего, только едкая горечь растекается на языке.

Я не уберёг свою женщину.

- Где Алёна сейчас? – сипло спрашиваю. Горло мгновенно пересыхает.

- Минут двадцать назад увезли на операцию.

- Хорошо, - киваю, а в голове гул нарастает, - скажи врачам, что я любые деньги, препараты, оборудование… всё, что угодно! – поворачиваюсь к Паше, смотрю ему в глаза и сиплым шёпотом договариваю, - пусть только Алёнку спасут, я всё, что им нужно достану, мировых светил привезу, только пусть она выживет.

Несколько часов брожу по пустым коридорам больницы. Иногда подхожу к прозрачным дверям, стекаю по стене и долго сижу около них.

Алёнку увезли на операцию, её водителя Ивана тоже.

Мне сказали, что это он вытащил мою жену из покорёженного автомобиля и закрыл её собой во время взрыва.

Он, а не я.

Чужой мужик оказался ближе… а где был в это время я?

- Ааааа!!! – рычу словно раненный зверь.

Руками сжимаю голову и бьюсь затылком о стену.

Пока моя женщина умирала и нуждалась в моей помощи и защите, я молодуху-любовницу над столом нагибал!

Бляяя…

Совесть давит нещадно.

Виноват!

По всем статьям виноват!

Бестолковое сердце своё хочется выдрать сейчас к херам и набить себе морду!

В кармане телефон в очередной раз вибрирует на беззвуке, и, наверно, чтобы просто вылезти из паршивых мыслей о том, в какое дерьмо я себя и жену загнал, я не глядя отвечаю на звонок:

- Слушаю, Казаринов.

- Здравствуй, Михаил Алексеевич, как твоя жена? – спрашивает меня механический голос, и я быстро подскакиваю вверх. Пульс мгновенно ускоряется, а сердце больно бьётся о рёбра.

Вот эта тварь!

Сволочь, покусившаяся на мою Алёну!

7. Глава 4

Михаил

- Кто ты, гнида? – тихим ядовитым голосом цежу в динамик, - я же всё равно тебя достану! Будь мужиком, приходи, поговорим один на один или ты только с женщинами воюешь?! – мой голос вибрирует от напряжения, а ярость пульсирует тупой болью в висках.

Дыхание тяжёлое хриплое. Внутри все переворачивается от злости.

Думаю об Алёнке, и пальцы сами непроизвольно до хруста сжимаются в крепкие кулаки, желая свернуть шею одному зарвавшемуся ублюдку.

Жду его ответ, прекрасно понимая, что струсит. Такие твари удары наносят исподтишка, никогда не идут в лобовую атаку, не дерутся один на один.

Ссыкло.

В трубке вдруг раздаётся хриплый неестественный смех, и меня просто взрывает от лютой ярости.

Сучонок!

Алёнка на операции, а эта тварь ещё смеет смеяться!

Отодвигаю телефон от уха и быстро оглядываюсь по сторонам. Злость рвёт изнутри, жилы выкручивает, ядом все разъедает.

Всё равно найду эту гниду и своими собственными руками придушу!

Пока эта гниль развлекается, ищу глазами своего начбеза, но не вижу его.