— Успокойся, Стелла. Что с ребёнком? Почему ты одна? Где персонал? — не замечаю, как сам завожусь, охваченный лихорадочным смятением. Слушаю набор неразборчивых слов.

— Не знаю, — заходится громким плачем. — Вызвала врача. Юдж, прошу тебя, мне нужно с тобой увидеться. Не бросай трубку.

— Я сейчас приеду. Всё будет нормально, Стелл. Ляг на кровать и не вставай!

Отключаюсь, какое-то время гипнотизируя пространство без единой мысли в голове, затем выныриваю из душного омута наружу.

— Вал, ужин отменяется. Прости, старик.

— Да, всё нормально, Жека. Решай проблемы, пока не поздно. Ещё будет время посидеть, потолковать.

— Спасибо, дружище, — пожимаю ему руку. — Пойду, Яну предупрежу. Нам пора. У Стеллы какие-то проблемы с плацентой. Черррт! Было же всё нормально...

***

Выхожу из кабинета, едва не сбивая Яну с ног. Ловлю её за плечи, помогаю сохранить равновесие.

— Переоденься. Мы срочно уезжаем, — предупреждаю, вглядываясь в чересчур взволнованное лицо девушки. С чего вдруг такая непредсказуемая реакция?

— Что-то случилось? — поспешно спрашивает. Голос звучит сдавленно. Взгляд мгновенно отводит к месту недавнего ранения. — Нужно пластырь заменить. Как твоя рука? Болит ещё?

Явный психологический дискомфорт настораживает. Чувствую, пытается заговаривать мне зубы. Неужели Вал прав? Янка что-то скрывает от меня.

— У Стеллы проблемы со здоровьем, — едва сдерживаюсь, чтобы не ввергнуть в очередной шок своими подозрениями о сыне. Расспросы по поводу Тима откладываю на утро. — Мне срочно нужно отъехать в больницу на несколько часов. Вернусь — поговорим. Жду тебя в столовой. Поторопись, Ян.

— Я с...сейчас... — срывается с места и мчит на второй этаж.

— Подслушивала? — настигает меня голос Валентина. В следующий миг за спиной раздаётся щелчок двери.

— Не знаю, — оборачиваюсь к вышедшему из кабинета другу.

— Темнит девчонка. Я тебе как профессионал говорю. Яна слишком привязана к ребёнку, а ты к Стелле. Учти это.

— Ну не проверять же её на детекторе лжи.

— Неплохая идея, — хмыкает Вал.

— Будешь своих стартаповцев проверять. Пошли, — решительно заявляю. — Нужно отвлечь Тимоху. Не представляю, как рвать на нём волосы. Какой-то долбаный треш.

В столовую входим как раз тогда, когда дети заканчивают допивать молоко и полусонные встают из-за стола.

— Ну, что, чемпионы, справились с ужином? — интересуюсь я.

— Ага, — отвечает Тим, возвращая Лере салфетку.

Женечка прямиком отправляется к отцу на руки, обнимает за шею Вала и мостится спать на его плече.

— Лер, дай мне чистую бумажную салфетку, — прошу куму об услуге и подхожу к Тиму.

Не знаю с чего начать. Руки реально дрожат. Вспотели ладони. В день своего «второго рождения» я так не нервничал, как сейчас.

Присаживаюсь перед ним на корточки и рассматриваю сонное лицо мальчишки. Готов поклясться — у него мои глаза, как и губы. Даже на завитке ушной раковины есть небольшой бугорок слева. Только один. Точь-в-точь как у меня.

— Зень, — прикладывает к векам кулачки и трёт глаза. — Мозьна к тебе на луки? Спать хосится. Када поедем дамой?

Беру его под мышки, встаю и опускаю на себя, прижимаю крепко, распластывая на своей груди как лягушонка.

— Прямо сейчас поедем, малыш. Янка спустится и отправимся домой. Спи.

Обнимаю его с каким-то вспыхнувшим непередаваемым трепетом.

Господи... Неужели мой?

От этой мысли кожу обжигает покалывающими искрами, нутро затапливает приятным теплом. Зарываюсь носом в хрупкую шею, вдыхаю запах ребёнка и меня начинает штырить так, будто я перебрал с наркотическим веществом.

Недавнее раздражение вмиг испаряется, уступая место спокойствию. Словно я достал недостающий пазл головоломки и соединил фрагменты в одно целое. Такое со мной только с Яной случается, а теперь и с ним.