Закрывает глаза, смахивая ресницами подступившие слёзы.

Я пытаюсь держать себя в руках. В глазах темнеет от информации. Мне отчаянно хочется проораться от того, как мы оба влипли. Ведь ребёнок не виноват, что родители не видят и не ощущают больше точек соприкосновения. И тем не менее он есть. Я так мечтал о нём. И когда, наконец, смирился, что его не будет, выбрал для себя ту единственную, с которой хотел бы строить наше будущее — прошлое нещадно врывается в мой новый идеальный мир и разбивает его на осколки...

— Ты не избавишься от ребёнка, если он окажется моим, — заявляю после некоторого молчания. — Нам пора, Стелла... Поехали...

Медицинский центр «Адонис»

— Евгений Дмитриевич, результаты ДНК-теста будут готовы через две недели. Мы вам обязательно позвоним.

Медсестра вытаскивает иглу из вены, прижимая место укола ватным тампоном. Резкий запах спирта ударяет в нос. Неприятно морщусь, поглядывая на Стеллу. У неё только что взяли кровь на анализ. Выглядит попрежнему бледной. За всё время, что она со мной, её выворачивало наизнанку раз пять, не меньше. Блевала после глотка воды в машине и несколько раз в клинике, при проведении УЗИ.

— То, что её рвёт так часто, это нормально? — интересуюсь я, испытывая к жене сочувствие.

— У вашей супруги все признаки тяжелой формы гиперемезиса. Пока что рано об этом говорить, но если и дальше будет продолжаться острая тошнота и частые рвоты, она может не осилить беременность.

— Что это значит?

— Для начала, мы прописываем мамочке таблетки от тошноты. Если не помогают, приходится госпитализировать беременную для внутривенной регидрации и питания. В очень тяжелых случаях необходимо выбирать — либо стероиды, либо аборт. К большому сожалению, практика показывает, что некоторые женщины, даже со всеми своими материнскими инстинктами, иногда доходят до такого отчаяния, что прерывают жизнь ребенка. Но вы не переживайте. Мы постараемся облегчить её участь.

Пока врач-генетик проводит со Стеллой беседу, я отхожу к окну, достаю из внутреннего кармана пиджака небольшой голубой конверт и вытаскиваю из него цветное изображение нашего с ней ребёнка.

Рассматриваю картинку, напряжённо кусая губу. Не могу понять, что со мной происходит и какие чувства обуревают меня.

Я же, сука, словно одержимый, так этого хотел, так долго ждал, а сейчас из меня как будто вынули душу, встряхнули и затолкали пинками обратно.

Скользя подушечкой большого пальца по снимку, где чётко виден не до конца сформировавшийся плод, задумываюсь над тем, что хотел бы держать в руках скрин нашего с Яной ребёнка.

От этой мысли внутренности сводит жгучим спазмом. Отчаяние впивается в мозг, давит на грудь с такой силой, что нечем дышать.

Я же брал её в первый раз на инстинктах, полностью отключая разум. Ещё тогда хотел от девчонки невозможного. Решил зайти за черту, потому что чувствовал — она моя. Слился с ней в одно целое и поклялся себе никогда не отпускать.

Какого черта всё пошло наперекосяк? Если даже на секунду представить, что у нас с Яной не будет детей, мне всё равно хочется вернуться к ней. Прижаться лицом к тёплой груди и тупо помолчать, не думая ни о чём. Просто чувствовать её рядом. Держать в своих объятиях. Знать, что она нуждается во мне так же сильно, как и я в ней...

Какая-то чертова химия, которая не выветривается из крови, не даёт покоя с тех самых пор, как она влепила мне пощёчину.

— Женя... — слабый голос Стеллы выдёргивает меня в реальность.

Вздрогнув, оборачиваюсь к ней.

— Я отправлю тебя домой, к родителям, — отвечаю на автомате. — Сейчас мне нужно в офис.