Сегодня пришлось не только подъехать к внушительному зданию, выходившему строгим фасадом на улицу, но и погудеть у шлагбаума, чтобы пропустили на территорию, на внутреннюю парковку.

И вновь идти по знакомым до боли коридорам, по которым два с лишним года назад его выводила из здания охрана.

Когда-то именно он был здесь главным. Отец отошел от дел и сидел в своем загородном доме, строгая вручную мебель, оставив на Влада все управление фармацевтическим концерном. И те, чьи презрительные и испуганные взгляды Влад ловил на себе, шагая к директорскому кабинету, стелились перед ним тогда ниже плинтуса и называли строго «Владимир Юлианович». А сейчас никто даже не кивнул.

В бывшем кабинете Влада вовсю шел ремонт. Строгую и стильную обстановку вынесли, стены стального цвета перекрасили в оранжевый, в углу стояли рулоны ковролина жизнерадостного зеленого цвета и накрытые пленкой подозрительно маленькие стульчики. Отец здесь детский сад, что ли, решил устроить?!

Но проблемы меблировки моментально вылетели из головы, когда он подошел к высоким дверям, обитым черной кожей. Секретарша вскочила, затараторив о том, что сейчас доложит Юлиану Владимировичу, и Влад остановился. Не для того чтобы соблюсти субординацию. Просто надо было вытереть вспотевшие ладони.

Дверь распахнулась сразу — отец решил не пытать его ожиданием. И захлопнулась за спиной с грохотом.

Отец не встал ему навстречу. Сидел за столом, смотрел тяжело и внимательно. За два года он подтянулся, загорел, стал выглядеть моложе… В глазах горел огонь, которого Влад у него давно не видел. Удачно, значит, женился.

— Садись.

Голос был мрачным.
Захотелось развернуться и уйти. Выкрутится и без отцовских денег.
Но Влад был упрямым. В отца. И не привык сдаваться. Тоже в отца.

И еще всегда искал выход из любого запутанного положения и выгоду в любом провале. Это в мать. В общем, ни один самый незначительный ген в его ДНК не позволил бы ему сейчас покинуть поле боя.

Он сел в кресло для посетителей и, вопреки желанию сместиться на краешек, развалился, откинув полу пиджака и подняв максимально наглый взгляд на отца.

— Рассказывай, — так же мрачно уронил тот.

— Здравствуй, папа, — демонстративно вежливо заявил Влад. — Я тоже очень рад тебя видеть после такого долгого перерыва. Живу я хорошо, как тебе, наверное, интересно. Нашел свое дело — слышал про Снегова? Шоколадный король Подмосковья? Вот делаем с ним рекламный проект, будем бороться за призовые места на фестивале рекламы. У меня совершенно потрясающая идея, которую приняли и Снегов, и трехмерщики, и киношники. Поэтому я и…

— Я понял, — прервал его отец. — Этим ты занимался после возвращения?

— Не совсем этим. Сначала я исследовал рынок, налаживал связи в различных областях, сам понимаешь, реклама нужна всем, даже гробовщикам, а уж их-то бизнес от кризисов не…

— Я понял, — снова уронил отец. — Как мама?

Прерванный на середине вдохновенного монолога, Влад помолчал, собираясь с мыслями.

— Мама хорошо, мы с ней…

— Угу.

Влад снова замолчал.
Ему было неуютно.
Он привык к другому. К тому, что родители всегда интересовались его делами. Отец выслушивал и радовался даже самым незначительным победам, награждал за самые скромные достижения. И всегда прощал. Нынешний холод в его голосе был непривычен и страшен.

— Девушку вот нашел… если тебе интересно.

— Интересно.

— У нас все серьезно. Познакомились в Новосибирске в новогоднюю ночь, так что спасибо тебе за невольное устройство моей судьбы.

— Хватит врать, — спокойно сказал отец.

Влад вскинул голову, ощерив зубы в агрессивной улыбке, но был остановлен спокойным тяжелым взглядом.