-  Бли-ин… - тихо выдохнула я, - предупреждать нужно, мама.

-   Я говорила. И – да, - согласилась она, - впечатление сильное. Но ты – молодцом, а я, было дело – вообще зависла.  Шагнула даже пощупать – настоящий он, живой?  В этом кресле он уже полтора года – попал под камнепад.  Сами ноги ему сохранили, но ходить они никогда не смогут, - негромко объясняла она, - Сейчас Джаухар говорил ему, что считает тебя своей дочерью.

-  Ты понимаешь их? – поразилась я, - за этот год выучила язык?

-  Да Бог с тобой!  Так – через пень-колоду, знакомые слова улавливаю… на уровне интуиции все.  В моем возрасте уже трудно учиться – память не та. И лень имеет место - все, с кем я тут общаюсь, говорят по-русски.  И Адиль тоже – покойная жена Джаухара была из наших… из-под Саратова откуда-то. Он вдовел чуть меньше меня – девять лет.

   Мы шли куда-то, оставив двухэтажный дом и его парадный вход позади.  Я вела за руку притихшую Янку и оглядывалась вокруг. 

-  Я договорилась, чтобы без церемоний, Ксюш.  Дорогих гостей всегда встречают в Доме – парадной его части. Угощение, речи…  Джаухар согласился - главное, чтобы удобно вам с Яной.  И потом, там мужская половина, а наша, женская – вот здесь, - остановились мы возле тихо журчащего на террасе фонтанчика, перед распахнутыми в дом широкими дверями. 

   Это была та самая пристройка – ножка буквы Т.  Одноэтажная, с белоснежными мраморными полами, которые продолжались на крытой террасе.

   Я осматривалась со вкусом, не спеша, чтобы ничего не пропустить.

   Мягкие диваны с резными спинками из дерева и кучей подушек; круглые столики с ажурными «юбками», расписные лампы…  Назвать их светильниками, торшерами и бра не пришло бы в голову.  Тонкие и высокие белоснежные вазы – будто из прозрачного алебастра; ковры… но их мало – везде светлый камень, простор, воздух…  Резные деревянные решетки затягивали потолок и деликатно разделяли длинное помещение на зоны – чтения, настольных игр и просмотра телевизора.  В дальнем конце находилась стрельчатая двойная дверь, украшенная вверху богатой резьбой по дереву.  И еще две такие же, но только узкие, на равном расстоянии - в противоположной входу стене.

-  Здесь гостиная, там – моя спальня.  Она же, случается, и супружеская, поэтому уступить ее вам с Янкой я не могу.  Ваша комната будет здесь, - распахнула мама одну из узких дверей.

   Вытянутое в ширину небольшое помещение было устлано белым ковром, с одной стороны от входа стояла большая кровать и изумительной красоты небольшой резной шкаф для одежды, по другую сторону от двери – диван в пару шкафу и опять столик с ажурной «юбочкой».

-  Тесновато и темновато без окон, - отметила мама с сожалением, - но поверь мне – здесь вы будете только спать, ну и переодеваться, само собой.  А на ночь мы включим кандей в большой комнате.  При открытых дверях будет прохладно и не простынете.  А вторая такая же дверь - ванная.  Пойдемте, я покажу и сами решите, что лучше с дороги – душ или джакузи?  У нас оно скромное и это тоже показатель – вода здесь воспринимается ценностью уже на уровне подсознания, наверное.  И каждый сам решает, сколько может себе позволить расходовать – даже в наше время скважин и опреснения.

   Мы пошли, посмотрели ванную. Там тоже…

-  Почему ты не рассказывала обо всем этом? – тихо спросила я у мамы, когда мы с Яной, уже посвежевшие и переодетые в свободную одежду, вместе с ней сидели на террасе.  Наслаждались журчанием и прохладой фонтанчика, любовались небольшим садом: финиковой пальмой, цветущими кустарниками, гранатовым деревом с яркими плодами; виноградом, обвившим длинную овальную перголу с дощатым полом.  Небольшие янтарные кисти висели бы прямо над головой, подойди мы туда…