Смертельно хорошо раствориться в нём, отдать всю себя, позволить всё, что он захочет и даже больше. До судорог плохо от осознания больной ненормальности во мне. Сгорать в руках Ника и, тут же, растекаться лужей у ног Яра, мечтать о большем с одним и бояться получить меньшее с другим. Собираюсь с силами, отталкиваю братца и врезаюсь в проёме в Ника.

- Мне на тренировку. Срочно, - бросаю им, обуваю кроссовки, хватаю куртку и выскакиваю за дверь. Бред! Полнейший бред! Меня рвёт на части, испепеляет от стыда, скручивает от неудовлетворённости. Что же они делают со мной? Куда подевалась та Алька, которая за словом не лезла в карман, та Алька, которая с легкостью сдавливала яйца мужикам, та Алька, которая не боялась ничего?

20. Глава 19

Алёна

Сколько надо получить дзё по голове, чтобы выбить из неё всю дурь? Пропуская очередной удар от сэнсэя, понимаю – нисколько. Ничто не может выбить всплывающие картинки случившегося. Здесь даже всплывать нечему. Я наяву чувствую плавящие касания Ника и обжигающие поцелуи Яра. Что же я за ненормальная баба, ставшая в двадцать два года потаскушкой?

- Соберись! – рявкает наставник, отправляя мою возбуждённую тушку на пол. – Ты на тренировку пришла, или помечтать о мужиках?!

Чёрт! От него не скрыть моё состояние! Кажется, его не скрыть ни от кого. Я, как открытая книга, брызгающая неудовлетворением во все стороны. Поднимаюсь, встаю в стойку и снова отлетаю в угол татами. Никакие кумидзё*, шихо наге*, тэнчи наге* не способствуют охлаждению кипящего организма, требующего здоровенный член, а лучше два.

Дура! Озабоченная дура! О чём думаю? Как ещё земля не разверзлась подо мной? Как можно желать двоих мужчин одновременно? Как, вообще, можно хотеть такое?

- Гармония… Любовь… Согласованность… - наседает на меня учитель, отбивая звонкие ноты шестом об шест. – Чистая душа… Чистый ум… Чистые помыслы…

Обливаюсь потом, отбиваюсь, сбиваюсь и оказываюсь у него в ногах с вывернутой рукой и полированным деревом у шеи. Шумно выдыхаю в пол, принимая поражение.

- Пошла вон! На татами тебе сегодня не место! Чему только учил тебя больше десяти лет? – разворачивается и идёт к выходу. Не испытывал бы такое уважение к своей вотчине, сплюнул бы на пол. – Потягай железо и займись йогой. Может, поможет.

Такой стыд я не испытывала ещё никогда. Даже лишившись невинности, не сгорала так от чувства вины, что не тот, не так, не в то время, не в том месте.

Снова потею, уже на тренажёрах, а затем ищу дзен, сложив ноги в позе лотоса и раскрыв чакры, пульсирующие от зажатой женственности, не знающей выхода в последнее время. Скоротечная мысль перепихнуться с кем-то по-быстрому проносится в мозгу и отметается тут же. Такого дурака не найти и за три километра, а дальше искать смысла нет.

Вымотав себя в зале, посидев в безалкогольном баре, погуляв по скверу, набрав полные лёгкие весенней прохлады, решаюсь вернуться домой. Негоже вести себя как малое дитя и прятаться от проблем. Проблемы две, и так далеко от них не скроешься.

В квартире работа идёт полным ходом. Шум шуруповёрта, матерная ругань парней, оголённые, блестящие от пота торсы их же самих. Рабочая зона кухни заняла своё место, половина шкафов висит на стене, холодильник тихо урчит, набирая морозность. Только какое мне дело до рабочей зоны, шкафов и урчания, когда мои глаза залипли на резинке боксеров, торчащих из-за пояса штанов.

- О, Алька. Вернулась? - поворачивается резинка, демонстрируя полоску волос, убегающую под неё.

Мать моя женщина. Верни меня обратно. Меньше наделаю глупостей, меньше придётся родителям краснеть за непутёвую дочь. Руки чешутся, как хочется потрогать рельефные кубики, провести пальцами вдоль тёмной поросли, размазать капельки пота, попробовать их на вкус.