Мой недостаток – нездоровая реакция на слабо. Достаточно попытаться уличить меня в слабости, как чёрт внутри лезет наружу, брызгая слюной и доказывая всем вокруг свою крутость. Именно после этих слов я села на мотоцикл, прыгнула с парашютом, осуществила своё первое восхождение.

- Не боюсь, - уверенно проползаю между ними, кладу голову Яру на плечо, прижимаясь к нему, и сдерживаю себя на месте от попытки дёрнуться и сбежать, когда на живот ложится лапа Ника, а его грудь прилипает к моей спине. – Ткнёшься в меня своим хозяйством, отобью бубенцы.

Предупреждаю его и закрываю глаза, выбрасывая из мозга мысли о близости двух парней. Сложно расслабиться, но усталость, корявая ночь и ранний подъём делают своё дело. Незаметно уплываю в сон, объятая теплом со всех сторон.

17. Глава 16

Ярослав

Поверить сложно. Лежу с девчонкой, от которой круглыми сутками стоит, и просто сплю. Теряю хватку? Старею? Чёрта с два. Если бы не Ник, нагло развалившейся с другой стороны и забросивший свою граблю на бедро Али, я бы действовал. До сих пор не понимаю, что случилось со мной ночью, почему позволил ему присоединиться. Скорее всего, на сбой в мозгах повлиял алкоголь. Другого объяснения найти не могу. Поделиться своей девушкой, позволить постороннему мужику лапать её – уму не постижимо.

Придвигаю спящую Алёну к себе ближе, а этот слизняк, который друг, тянется за ней, как приклеенный. Приподнимаю голову, молча стреляю взглядом и получаю в ответ такой же выстрел. Ник выжигает во мне дыру, прямо говоря, что не отступит. Смешно. Мы, как два ссаных пацана в песочнице, тянем на себя единственную лопатку. Надоев бодаться, возвращаюсь на подушку и стараюсь расслабиться. Не получается, потому что, как только расслабляюсь, нехорошие вопросы лезут в голову. А действительно ли виноват алкоголь? И почему член стоял колом, когда Ник трудился языком вместо того, чтобы колом стояла злость? Да, мать его! меня чуть не разорвало, глядя на Ника, лижущего Алькину киску.

Морщусь от болезненного подёргивания в штанах, столкнувшегося с воспоминаниями, и стараюсь подумать о чём-нибудь другом, боясь спалиться. Алина нога расположилась на моём причинном месте и, кажется, её сейчас приподнимет от силы притяжения. Так и лежим – я, член, сверху бутербродом нога, сзади прилипший Ник. Идиллия прям.

Звонок в домофон портит даже эти крупицы близости. Алёна делает попытки вскочить, с силой надавливая на то, что ещё секунду назад стояло, а я шиплю, ловя звёзды глазами.

- Я открою, - приходит на помощь Ник, придавливая вредительницу чужих яиц к кровати и обездвиживая. – Наверное, подушки привезли.

Сестрёнка замирает, непонимающе смотрит на меня, сползает взглядом на свою ногу и стремительно заливается ярким румянцем.

- Яр, прости. Прости меня. Господи, какая я неуклюжая.

Её паническая речь перемежается с судорожными потираниями рук по моему животу, смещающимися к паху. И тут я не знаю, плакать мне или стонать от счастья. Ладошка накрывает малыша, ощупывает его через джинсы, а он радостно поднимает головку, наливаясь от гордости и удовольствия.

Я говорил, что у Алёнки большие глаза? Забудьте. Таких размеров вы ещё не видели. Все японские аниме и рядом не стояли. Да, сестрёнка. Он такой. Большой, толстый, ласковый, как обожравшийся сметаной кот, любящий ласку. Если ты его качественно погладишь, он, может быть, даже заурчит.

Всё это рвётся из меня, глядя в её потрясающие блюдца на пол-лица, но я заталкиваю их глубоко вовнутрь, страшась подвергнуть девчонку ещё большему шоку. Выгибаю бровь, считаю про себя, следя за дальнейшими действиями.