– Мы поговорим с мистером Рейли сами, – заметил Джепп. – И безотлагательно.

Мисс Невилл вышла, а полицейский обратился к Пуаро:

– Все пациенты мистера Морли старые, кроме этого Амбериотиса. Я думаю, в скором времени мне предстоит интересная беседа с ним. Он, похоже, последний, кто видел мистера Морли живым, и нам надо точно убедиться, что когда он его видел, мистер Морли и вправду был жив.

Пуаро медленно покачал головой:

– У нас все еще нет установленного мотива.

– Знаю. Похоже, нас ждет настоящая головоломка. Но мы можем узнать что-нибудь об Амбериотисе в Скотленд-Ярде… – И старший инспектор резко добавил: – О чем вы задумались, Пуаро?

– Мне кое-что кажется странным.

– И что же именно?

– Почему именно старший инспектор Джепп? – сказал бельгиец с легкой улыбкой.

– Что?

– Я сказал: «Почему именно старший инспектор Джепп?» Часто ли офицера вашего уровня вызывают по случаю самоубийства?

– Вообще-то все произошло случайно. Я просто был неподалеку – в «Лейвенхэм» на Уитмор-стрит. Очень интересная мошенническая схема. Они позвонили мне туда и попросили приехать.

– Но почему они позвонили именно вам?

– А, ну это просто – Алистер Блант. Как только участковый инспектор узнал, что тот был здесь утром, он обратился в Скотленд-Ярд. Мистер Блант из тех, о ком мы здесь особенно печемся.

– Вы имеете в виду, что кто-то мог захотеть от него избавиться?

– Разумеется. Многие могли. Красные, для начала[21]. А еще наши чернорубашечные друзья. Блант и его группа – фундамент, на котором держится нынешнее правительство. Старые добрые финансисты-консерваторы. Если есть хоть намек на то, что против такого человека, как Блант, что-то задумали, от нас требуют самого тщательного расследования.

– Я примерно так и подумал, – кивнул Пуаро. – И мне кажется, – он всплеснул руками, – здесь кроется какой-то подвох. Настоящей жертвой был – должен был быть – Алистер Блант. Или же это только начало, начало какой-то дьявольской интриги. Я чувствую, чувствую, – он втянул носом воздух, – здесь запах больших денег!

– Слишком много предположений, – заметил Джепп.

– Я предполагаю, что ce pauvre[22] Морли оказался всего лишь пешкой в чьей-то игре. Возможно, он что-то узнал, вероятно, сказал что-то Бланту, или они опасались, что он может сказать Бланту нечто…

Глэдис Невилл вошла в комнату, и Пуаро прервался.

– Мистер Рейли занят, он удаляет зуб, – объявила она. – Освободится через десять минут. Вы не против?

Джепп не возражал. Пока мистер Рейли занят, сказал он, мы побеседуем с мальчишкой Альфредом.

Альфред разрывался между робостью, радостным возбуждением и смертельным страхом, что во всем, что случилось, обвинят именно его. Он проработал у мистера Морли едва с полмесяца, и все эти две недели постоянно и безошибочно все делал неправильно. Чувство вины, сформированное бесконечными выволочками, тяжким грузом лежало на его плечах.

– Возможно, сегодня он придирался больше, чем обычно, – сказал Альфред в ответ на первый вопрос. – Но ничего такого. Я бы никогда не подумал, что он укокошит себя.

– Ты должен рассказать нам, – вмешался Пуаро, – все, что ты сможешь вспомнить про это утро. Ты – очень важный свидетель, и твои воспоминания для нас могут оказаться бесценными.

Альфред приосанился и залился краской. Он уже рассказал Джеппу вкратце о том, что произошло утром, и теперь лез из кожи вон, чтобы понравиться и оказаться полезным. Осознание собственной значимости постепенно наполняло его.

– Я все как есть расскажу, – заявил он. – Давайте, спрашивайте меня.

– Для начала, не случилось ли утром чего-нибудь странного?