– Смени профессию, – как-то сказали ему.

Но Джон Рид понял, что профессию не сменит. И что, если все пойдет так и дальше, он умрет в России.

«…В прошлом месяце при режиме Керенского было отмечено сокращение нормы выдачи хлеба – с 2 фунтов в день до 1 фунта, затем до половины фунта, четверти фунта, и, в последнюю неделю, нет хлеба вообще. Вооруженные ограбления и уличная преступность участились до такой степени, что едва можно ходить по улицам. Газеты только об этом и пишут. Не только правительство не может работать, но и муниципальные власти также. Городская милиция была довольно дезорганизована, ничто не работало так, как должно было».

Джон Рид знал, что Царское Село – колыбель империи. История как есть, с ее статуями, аллеями, зданиями, имевшими сейчас ужасный вид. И это место дышит. Прерывисто, агонизируя, с беззвучным криком. Где-то рядом, говорят, находится могила старца Распутина, и надо бы ее увидеть.

Всего пару дней назад на этом месте стояли казаки, преданные и смелые воины. Говорят, священник, который их напутствовал перед боем, долгое время служил в Штатах, где проповедовал свою религию. Еще известно, что это умный и очень смелый человек, которому за его личные качества и успехи в миссионерском деле благоволит епископ Русской Православной Церкви в Америке. Замечательный, должно быть, человек. Но как не понять истории, как не услышать ее поступи и отползать назад, во мрак? Священника звали отец Иоанн Кочуров. Об отце Иоанне действительно много было разговоров: смелый, добрый, настоящий батюшка.

Внимание журналиста остановилось на необычной группе. Небольшой отряд большевиков, с трудом протискиваясь сквозь толпу, шел вслед за высоким длинноволосым человеком, напоминавшим Джону Риду индейского вождя. Как оказалось, большевики его арестовали и ведут к месту заключения. Но зрительное впечатление было совсем другое. Казалось, этот человек сам ведет большевиков куда-то.

– Кто это? – спросил Джон Рид.

Ему ответили. Кто ответил – журналист не понял. Зато понял, в чем дело.

– Был тут крестный ход. Вот этот, отец Иоанн, его и организовал. Все казаки были там. И еще много людей. Теперь кого убили, кто… А попа поймали. Будут судить. Интернационал.

Судить? Виднейшего миссионера? Проповедника? Наконец, духовное лицо – и без церковного суда? Такое возможно только сейчас и только в России: поймали.

Ударили по ним во время крестного хода. Казаки шли, несмотря на артобстрел, некоторые пели. Отец Иоанн, по счастью, даже ранен не был. Его речь произвела яркое впечатление. Однако силы были неравны, большевиков намного больше. А отец Иоанн продолжал выкрикивать в горячий воздух:

– Необходимо прекратить братоубийственное кровопролитие. Прогоните страх, будьте снова братьями.

И становился на колени – высокий, грузный, с чуть раскосыми глазами, и плакал, и молился.

Было еще несколько священников, обращавшихся к народу, а тот, подобно напуганному стаду, жался к стенам дворца.

Поначалу красногвардейцы не реагировали на поповское выступление, но, услышав слова о власти, направились к крестному ходу. Несколько людей, среди которых были и священники, стояли, держа кресты и иконы. Все были безоружны и молились. Выделялся отец Иоанн – голосом и торжественным видом.

– Так что вы там про власть? Именем Советов, арестованы!

– Живый в помощи Вышняго в крове Бога Небеснаго водворится!

Отец Иоанн спокойно сказал, чуть выдвинувшись вперед, чтобы видно было, кто говорит:

– Вы не имеете права!

Красногвардейцы не поняли.

– А мы сейчас тебе покажем – право. И лево тоже покажем!