Горлышко смотрит на меня, и в глазах собравшихся интерес сильнее, чем на остальных. Ну да, сейчас закрытый в себе мальчик откроет рот и что-то да скажет.

Для чего пялиться друг на друга, что это даст? От этого слух не станет лучше.

Отключение мозга происходит внезапно, я мнусь. Ни вспомнить ничего, ни придумать тоже. Да ещё и голубые глаза Таи отвлекают.

– Ну… я…

Да отвернитесь вы, может, и припомню чего.

– Я… выбросил мамины ключи, когда провожал её до работы, чтобы она не попала домой.

– Ого…

– Потому что хотел побыть один.

– Принимается. И это грустно как-то, – Сара садится полубоком, чтобы лучше меня видеть. Я отворачиваюсь, чтобы не видеть никого.

– Крути.

И я кручу.

Очередь Сары. Она молча теребит браслет, и я уже думаю, что она ничего не расскажет, как она начинает говорить:

– Я рылась в помойке, чтобы достать очень нужную мне вещь. И не один раз.

– Да все рылись. Я случайно выкинула сумку вместо мусора и пришлось доставать, – Донна склоняет голову набок, словно хочет услышать от Сары что-то ещё.

– Нет, эта вещь… она мальчика, который мне нравился.

Донна принимает ответ Сары, и никто не знает, что на это сказать. Во имя любви и не такое делают.

Горлышко выбирает Таю. Я о ней мало знаю. Она разная: в колледже такая, наедине другая, в компании иная.

Влюблённость не подразумевает досконального изучения человека. Да и кто бы мне дал исследовать эту девушку.

Я сам не открытая книга – разный сюжет, разное эмоциональное состояние в тексте.

Я не определился, кто я.

– Мне пришлось украсть булочку у одной девушки, потому что я очень хотела есть. А булочка была надкусана.

Марк суёт два пальца в рот. Майк разыгрывает её признание, как мим: берёт со стола невидимую булочку, подносит ко рту, всматривается в пустоту и кусает.

Тая надувается.

– Давайте не будем высмеивать других… – медлительно выговариваю, сглатывая слюну вкуса пива.

– Спасибо, Арти!

– Он Артур, – опять Сара. Я что, для неё немой?

– Я, Артур, – демонстративно повторяю я.

Тая забирает бутылку с пола.

– Каждый о себе рассказал, игру пора заканчивать.

– Я спать, – Марк вскакивает на ноги и потягивается.

– И я тоже хочу, – Пол присоединяется к Марку.

– Комнаты я вам показывал, спокойной ночи. А мы выйдем с Артуром, поболтаем.

Майк поднимается и поправляет спортивные штаны.

Ну вот, я так-то тоже спать собирался.

Пошатываясь, я следую за Майком на улицу. Немногое поменялось после выпитой бутылки пива, только в груди тепло, а мысли разбегаются с одной на другую: я умею их задерживать, но алкоголь препятствует. Я думал выпивка – это успокоительное, но это не так.

Тело стало тяжёлым и лёгким одновременно. Неповоротливым.

Майк останавливается у «Honda Civic». Заглядывает внутрь через окно. Уличные фонари освещают его напряжённую фигуру.

– Кайн сказал, что сокращает срок твоего обучения на вождение.

– Что? Разве так можно?

Он отрывает взгляд от машины и смотрит на меня.

– Он сказал, что ты вызывающе себя повёл. Раз ты такой дерзкий, то и отвечай за поступки.

От эмоционального перенасыщения в правом веке тик, он стучит по тонкой коже, как барабанные палочки по барабану.

– Это из-за того, что я про Пола сказал? Удара ему недостаточно для наказания?

– У нас есть двадцать пять дней до гонки.

– А если откажусь?

– Придётся убираться в его доме год, а машину выкупить за миллион. Если и от этого откажешься, согласие он будет из тебя выбивать. Сам знаешь, как Кайн это делает. Он так уверен в себе, что уже готовит документы на передачу машины тебе.

Новость не плохая, а отвратительная.

Облокачиваюсь на тачку, и, заледеневшими от ужаса пальцами тру лоб.