– Как бабушка?

Как по заказу, их улыбки исчезают с лиц.

– Умерла, забыл? Как тебе не стыдно?

– Стыдно врать.

– Ты… Да как мы посмеем врать на такую тему?!

Мамино привычное состояние настолько обыденное, что, когда она оседает по стене на пол, держась за сердце, я не придаю этому значения.

Попытки манипуляций с её стороны имелись разнообразные. Как-то она упала в обморок, с длинным, стонущим вздохом. Я был подростком, но тряс её до истерики, а потом падал в обморок рядом с ней.

Спустя три года у меня открылись глаза на те ситуации. Лёжа на полу, в обманном беспамятстве, она охала и ахала. А я не слышал из-за собственного крика.

– Опять матери плохо. Из-за тебя, подонок!

Отец выпрямляется и, опустив глаза, чтобы лучше меня видеть, пытается произвести впечатление вожака.

– Ударишь? На концерт с синяками я точно не пойду.

А вот и мама очухалась:

– Не надо, Артурчик ошибся.

Мне хочется зарычать на них, как чокнутый. Встряхнуть обоих. Искоренить эгоизм их желаний из души. Но они потеряны. Для меня в новом будущем их нет.

– Я пошёл.

Поправляю рукава пиджака, натягивая до запястья. Пока родители отвернулись, прячу новый смартфон в карман. Рискованно, но он мне нужен, на всякий случай.

Мать встаёт, стряхивает с розового платья несуществующую пыль. Поправляет причёску.

И куда она так вырядилась.

Идём к дому незнакомцев вместе. Бок о бок. Родители треплются о своём, я молчу.

Дорога знакомая. Впереди показывается «Honda Civic» в мутном свете ламп. Надпись на заднем стекле наполовину стёрлась. Родители даже предположить не могут, чем я занимаюсь в свободное время.

Дом Майка.

В туманном видении вижу смеющегося Майка и себя.

«Соглашайся».

Это розыгрыш? Моих родителей одурачили? От людей из колледжа можно ожидать чего угодно. Они не разделяют хорошее и плохое.

– Откуда вы узнали про этот званый вечер?

– Мне позвонил мужчина, и рассказал, что важным людям нужен молодой пианист. Два дня за…

Мать бросает на отца взгляд.

– За хорошие деньги.

– Тебе предоставят комнату. Час играешь, час отдыхаешь. Ночью спишь, а следующим вечером возвращаешься домой. Условия божественные, да, Алексей?

А разве не меня надо спрашивать, хорошие условия или нет?

Хрущу шеей, убирая тяжесть с плеч.

Мать с отцом сворачивают на тропинку к входной двери дома Майка. Я ищу знакомых, но на газоне никого. Никто ниоткуда не подглядывает. Здесь чисто, будто и не проводились вечеринки.

А ситуация попахивает гнилью.

Подстава.

– Уходим, – тяну маму за рукав платья.

Отец уже звонит в дверной звонок.

– Что с тобой? Мы уже у нужного дома.

Мама достаёт из клатча мой старый смартфон и протягивает мне. Я забираю телефон и кладу его в карман брюк.

– Найдём других людей, пойдём.

Дверь открывается, на пороге стоит мужчина лет сорока, в кристально-белом костюме.

Что происходит? Охватывает бестолковая тревога, не отпускают навязчивые мысли, заставляющие оглядываться по сторонам.

Мама бежит, смешно размахивая руками, к отцу. Он болтает с… А кто это вообще? Для отца Майка ведёт себя излишне официально. Скорее, он напоминает дворецкого. У Майка богатый папа, но не настолько же.

Белый костюм, как я его прозвал, отходит. Мама машет мне, подзывая.

Мы заходим в двухэтажный дом. В гостиной стоят два кожаных дивана и прозрачный столик. В углу пианино, белее костюма на ком-то там. Воздух наполнен морозной свежестью, как пахнет одежда Майка. Ещё беспокойнее становится.

– В этом доме будут подписывать важный документ, подготовка к этому событию начнётся утром. Как я и сказал, Артур спит на втором этаже, что завтра исключит его опоздание, – объясняет мужчина.