– Что? Нет!

Уже двести километров в час. Ветер бьёт в лицо, растрёпывает волосы и запутывает пряди. Смех высвобождается из оков скучной, привычной жизни.

Майк смеётся на пару со мной, давя ногой на педаль газа.

Высовываю голову в окно, прикрываю глаза, спасая их от ветра. Коже холодно, слишком высокая скорость.

Сажусь обратно улыбаясь.

Фары освещают дорогу, колёса крутятся с такой скоростью, что кажется, вот-вот отвалятся. Майк одной рукой вращает руль, а другой прикуривает сигарету.

Вот этих эмоций от жизни мне не хватает!

От улыбки сводит щёки, от куража теряется гравитация. На ручке останутся вмятины от мощной хватки моих пальцев.

Майк ровняется с Кайном. Пытается вытеснить его с дороги, направляя «BWW» к «Honda Civic»

Кайн поддаёт газу, и движется бампером к нашему капоту. Майк резко тормозит, отчего я улетаю вперёд, и опять жмёт на газ, проносясь со свистом мимо Кайна.

Обманул!

Смеюсь ещё громче. До коликов в животе.

Тошнота перестаёт мучить.

Я освобождён от того, что меня обременяло!

– Круто, а?

Сигаретный дым быстро выветривается из салона, а морозная свежесть, исходящая от Майка, смешиваясь с запахом перегара, превращается в запах знойного дня.

– Охренеть как!

– Ты даже заругался, – он улыбается вместе со мной, как и смеётся, как и кайфует. Наши эмоции с Майком впервые идентичны, и мы мало чем отличаемся.

Я понял их всех. Всё стало ясным и чётким. Они делают это, чтобы жить, а не существовать. Они свободнее перелётных птиц.

В боковом зеркале вижу Кайна, он, стремясь победить, почти врезается в нас.

Новое облако из глушителя заслоняет «Honda Civic».

Люди выбегают на дорогу. «Subaru» выиграл. Но Майк соревнуется с Кайном, на третьего гонщика им всё равно.

Хочу еще быстрее.

Хочу, чтобы меня подхватил воздух и выкинул в окно – чтобы именно такая скорость.

Я смеюсь громко и не замечаю этого. Я отпускаю всё, за что держался четыре года.

Возбуждён и счастлив.

Эндорфин резко возрастает, избавляет от всего, что угнетало. Он устраняет стресс, с которым я бодрствую и сплю. Ем и пью.

Майк тормозит постепенно, это даже удивляет. Никаких убийственных дрифтов.

Люди расходятся, пропуская его машину.

Мы тормозим. Майк смотрит на меня с улыбкой, и его белые зубы вызывают зависть. А я и свои показываю, без этой искусственной белизны.

– Это так круто!

Признаваясь, я открываю дверь и вываливаюсь на дрожащих ногах на улицу. Толпа надвигается на меня. Ещё половина к Майку, и оставшиеся к Кайну.

– Зашла тебе поездочка?

– Просто офигеть! – отвечаю я прикрикивая.

А люди сжимают меня телами.

Сердце гулко бьётся. Я не хочу успокаиваться. Нужен новый выброс адреналина. Хочу выкинуть старую жизнь, ускоряться, вдыхать дым. Оставить всех позади, чтобы глотали пыль.

А я шёл всегда впереди.

Руки вверх, все прыгают, облепляя машины гонщиков. Из дома грохочет музыка. Повсюду вопли, пьяный угар, ржач.

Я вместе со всеми качаю головой под музыку, подпрыгиваю на месте, забываюсь.

Тая трётся об меня стройным телом.

Я во сне, здесь мне нравится, даже если это кома.

Майк приближается. Тянет руку для рукопожатия. Изумление на моём лице как спойлеры к фильму.

Жму руку в ответ и жду, что он мне скажет. Молча точно не уйдёт.

– Понравилось?

– Невообразимо! – эмоции всё ещё плещутся во мне. Я сейчас раскрепощён. Что будет завтра – это будет завтра. Стыд за себя или презрение за свободу своих чувств – неважно, когда губы заново учатся улыбаться.

– Мы с Кайном обговорили…

А вот и Кайн собственной персоной. Получил внимание девушек, поднял славу на очередной гонке и готов к беседе.