Один парень выходит из толпы и идёт к припаркованной «Subaru».

Майк стучит ладонью мне по спине.

– Сейчас ты поймёшь, что просираешь, сидя дома. Пойдём за мной.

– Куда?

Я же согласился на все условия. Он хочет меня избить? Из-за зеркала? Из-за чего-то личного?

Я отступаю, вместо того чтобы пойти за ним.

– В мою тачку. Я покажу тебе, что такое скорость. Выкупишь крошку Кайна, тоже так сможешь.

– Я никогда не водил.

Майк недоумённо поднимает одну бровь.

– Ты, кроме пианино, вообще что-то можешь?

– Не уверен…

Смотрю стыдливо в сторону. Мне казалось, игры на клавишном инструменте достаточно для навыков.

– Тая, ты остаёшься. У нас мальчишник.

Кайн заводит «Honda Civic» Она рычит, глушитель дёргается, выплёвывая серый дым. Звёзды на дверях вспыхивают. Другая машина сбрасывает через выхлопную трубу чёрный дым.

Вонь ужасающая, не дышу, чтобы не вдыхать облака, загрязняющие воздух.

А другие прыгают, орут с открытыми ртами, ловят кайф от этой сажи.

Майк открывает дверь старенькой BMW. В салоне пахнет сигаретами и выпивкой.

– Ты же пьян.

Не спешу садиться

– Мы все пьяны. Наши условия равны.

Залезает внутрь, плюхается на водительское место.

– Мне обязательно ехать?

Майк заводит машину. Она не урчит так громко, как у остальных. Панель приборов загорается белым. Майк включает дворники на сухую. Они шкрябают по стеклу и возвращаются на место.

– Садись давай, нытик.

Нытик? Переживать о собственной жизни – это свойственно каждому нормальному человеку. С какой стати это превратилось в нытьё.

Вздыхаю, беззвучно хныча. И оказываюсь в чужой тачке. Тянусь к ремню безопасности, но натыкаюсь на пустоту.

– Забыл, что ремни сломались. Но ты не бойся, я аккуратно вожу.

Машина резво трогается с места. Я цепляюсь пальцами за потолочную ручку. Резко сделав вдох, закашливаюсь. Крутой разворот. Руки Майка скользят по рулю, а лицо расслабленно, будто он на массаже, а не на самом настоящем форсаже.

Майк останавливается перед белой линией, ровняется с другими машинами. Кайн пялится на меня справа. Его окно открыто, моё закрыто. Скажет что, не услышу.

Моторы как необузданные бродячие самцы. Двигатели ревут, обороты повышаются. Я держусь двумя руками за всё, что попадается: ручка, сиденье, бардачок. Ничего не удержит, если мы перевернёмся.

Тачка срывается вперёд, и я вжимаюсь в кресло. Деревья сливаются в одно пятно. От кочек под колёсами, ям и неровностей подбрасывает вверх.

Сдерживая вопль, я зажимаю язык зубами. Но, испугавшись, что могу откусить кончик, отпускаю.

Но есть в этом что-то приятное. Это лучше, чем показательное выступление перед серьёзными людьми. Это лучше, чем полёт над клавишами. Это адреналин, это драйв, они вбрасываются в мою кровь, льются по венам, разъединяют мозг с сердцем.

А сердцебиение соревнуется со скоростью тачки. На спидометре сто восемьдесят, и это не предел.

– Открой окно, – кричит Майк.

Выворачивает руль, избегая столкновения с «Subaru» – она вырывается вперёд. Кайн пытается обогнать нас на «Honda Civic», но Майк виляет из стороны в сторону.

Открыть окно, я самоубийца, что ли?

Укачивает, тошнота поднимается из желудка, и всё стремительнее подбирается к глотке.

Отчего-то так хочется смеяться.

Майк пытается дотянуться до выключателя стеклоподъемника. Он контролирует руль одной рукой, и этим он даёт Кайну преимущество.

А «Subaru» скрылся далеко впереди.

– Ты потеряешь управление! – горланю я, стараясь выпихнуть Майка обратно на сиденье.

Окно опускается до конца. Кайн пролетает мимо, протяжно сигналя.

– Вот блин, проигрываем. Подножмём?