На переговоры с местным ополчением отправились подполковник Филимонов, его начштаба и командиры зенитных батарей.

Остальные выбрались из грузовиков, чтобы размяться и покурить.

– Добро пожаловать на нашу гостеприимную донецкую землю! Мой позывной «Артем», – представился командир ополченцев. – Дальше мы разделимся, и каждая батарея зениток пойдет за своей машиной сопровождения.

Офицеры расстелили на массивном капоте одного из джипов карту и, подсвечивая фонариками, стали обсуждать маршруты.

Макс поежился от утреннего холодка, прихлебывая сладкий ароматный кофе из объемистого термоса, который припас многоопытный сержант Сашка. Над степью плыл невесомый синеватый туман, небо на востоке уже начало заметно сереть, гасли последние бледные звезды.

– Переход между мирами… – задумчиво произнес Максим.

– Что? – не понял Игорь Сычев.

– Переход между мирами – почти незаметный, но очень важный. Из обычной мирной жизни – на войну. Ты заметил взгляды этих ребят, ополченцев? Они совсем другие, не такие, как у нас. Но скоро и мы с тобой станем такими же…

– Да ладно тебе, философ!.. Все будет как на полигоне.

– На полигоне или на компьютерном тренажере мишень не пытается тебя уничтожить. Тут – не компьютерная игра, последнее сохранение через клавишу F-5 не запустишь.

– Это и есть те самые знаменитые «Панцири»? Я их только по телевизору да на Ютубе видел! У нас все же попроще: недавно у бандеровцев «стрелу-десятую» отжали. Так еле на нее экипаж нашли. Мало кто в этом деле разбирается. – К русским офицерам подошел донецкий ополченец.

Выглядел он как и большинство: старый «калашников» с потертым деревянным цевьем и прикладом, смотанные изолентой магазины, выцветший на солнце камуфляж, георгиевская ленточка на лямке разгрузочного жилета.

– Что-то молодо вы выглядите, чтобы такой сложной байдой управлять.

– А кто сказал, что мы умеем этой «байдой», как ты выразился, управлять?! Мы ее на автозаправке угнали и решили малехо покататься! И заблукали трошки… – начал зубоскалить Макс. Чего-то на него «накатило».

– О, вот это разговор! – оценил шутку ополченец. – И много вас таких, «заблудившихся»?

– Военная тайна.

– И то верно… – кивнул местный.

– А как тут в целом?.. – поинтересовался Макс.

– Уроды нацистские давят… Когда еще только эти сволочи из «нацбатов» были, то как-то с ними своими силами справлялись. Да и то – с трудом. А сейчас они еще и армию подключили: танки, бронетехнику, «арту», авиацию особенно… А мы – с «калашами» против танков и «Градов»! Донецк, Макеевку, Горловку обстреливают. Недавно даже сюда прилетело… Хотя наш город почти что у самой границы с Россией. Тут недалеко Саур-Могила, за нее, чую, скоро серьезная заварушка начнется, господствующая высота все-таки… Мариуполь вот мы не удержали, Волноваху… Это на юге, возле Азовского моря. Так что, ребята, вы вовремя приехали. Работы нам здесь всем хватит.

– Кончай перекур! По машинам! – прозвучала команда.

Теперь колонна их второй батареи в составе четырех комплексов «Панцири-С1» и двух ТЗМ – транспортно-заряжающих машин с двойным боекомплектом каждая – петляли по ухабистой проселочной дороге. Асфальт под колесами попадался только изредка.

Наконец въехали в небольшой шахтерский городок неподалеку от границы с Россией. Максим с интересом глядел по сторонам: аккуратные беленые домики пригорода, стандартные панельные пятиэтажки и девятиэтажки еще советской поры. Над домами возвышались ажурные шахтные копры с колесами шкивов, на которые наматываются тросы, опускающие клети вниз, под землю, – добывать уголь. А следы этого многолетнего тяжелого шахтерского труда возвышались более чем заметно – терриконами. Огромные рукотворные горы вместе с заводскими трубами и ажурными опорами линий электропередачи и завершали типично промышленный ландшафт Донбасса.