Завтракаем, пытаемся вернуть былую лёгкость, правда, похоже, мысли о «жучках» тревожат всех.

– Ну что, поехали на пляж? – улыбается Лерка, когда трапеза окончена и настроение более-менее выровнено.

– Как хочешь, – отвечаю. Что ей на том пляже понадобилось, интересно?

Антер поглядывает с некоторым напряжением, улыбаюсь:

– Отсутствие надписи никому светить не будем, не переживай. Думаю, мы ненадолго, да? – смотрю на Лерку. Пожимает плечами, поднимается к себе. Антер вопросительно кивает, пожимаю в свою очередь плечами. Запускаю с пульта очистку салона машины, на всякий случай.

Бегаем по дому, собираемся, загружаем Антера таким количеством вещей, чтобы точно не успел дверь подержать. Частные пляжи для Лерки закрыты – разрешён только городской, где посетители достаточно редки, а с рабом если кто и появляется, предпочитает соблюдать приличия и не позволяет себе того, чего я насмотрелась в одном узком кругу.

Пока Антер укладывает пляжную амуницию в багажник, мы в четыре руки проверяем гравикар – тут вроде бы ничего, система очистки изничтожила всего одного паукообразного, и то, похоже, натурального.

Пока Антер раскладывает шезлонги под навесом, приносит из машины фрукты и бутерброды, мы с Леркой успеваем искупаться. Пытаюсь понять, что ей нужно, но подруга молчит, поэтому с вопросами не лезу. Тем более, похоже, скоро каждая пролетающая муха будет казаться подозрительной.

Лерка берёт самораспределяющийся крем, я же вручаю тюбик Антеру. Прежде всего, для видимости, конечно, ну и надеюсь, что ему всё-таки приятно. Он в брюках и футболке – переживаем, чтобы где-нибудь на горизонте Амира или Олинка не объявились, отсутствие татуировки не просекли.

Антер с моего разрешения садится сзади на шезлонг, ощущаю чуть сбившееся дыхание, лёгкое прикосновение. Растворяюсь в переборе пальцев по плечам, скольжении ладоней, кажется, почти отключаюсь, почти забываю, где мы и для чего.

Антер медленно, миллиметр за миллиметром покрывает меня кремом, правда, уже не уверена, что не забыл о самом креме. Закрываю глаза, откидываю голову, тону в ощущении его рук, таких бережных, дыхания на щеке с усилившимся любимым мужским привкусом, вот-вот сгорю от наслаждения...

– Да ты сейчас мурчать начнёшь, – доносится Чарин смешок словно сквозь солнечную пелену. – Прямо завидую!

– Моему рабу все завидуют, – смеюсь. Надо же, Антер про крем всё-таки не забыл. Чертов предыдущий опыт, наверное. Лерка смотрит на меня со смесью понимания и, кажется, желания встряхнуть. Чуть качаю головой: ни на секунду не забываю, что тут можно делать, а что нельзя. Кивает – верит.

Перекусываем, болтаем, несколько раз замечаю, как она потирает левую ладонь. Почему-то вспоминаю мельденлу, а потом, по каким-то непонятным ассоциациям, Лихо.

– На яхте бы покататься... – мечтательно тянет Чара.

– Так у меня же есть! – сообщаю. – Я аренду продлила, такая классная – просто не хочу отдавать. Могу вызвать хоть сейчас!

– Сейчас? – размышляет. – Не, давай лучше как-нибудь в другой раз. Идём поплаваем!

Иду, даже Антера с собой тяну, как ненормальная хозяйка – прямо в одежде. Знаю, что ему тоже хочется. Людей совсем мало, самая жара, успеваем порезвиться, приказывая рабу нас ловить. Моя паранойя готова разглядеть «жучка» в любой морской рыбёшке. Тем неожиданнее оказывается вид крови на Леркиной ладони. Левой.

– Порезалась! – сообщает с недоумением. Обо что, интересно? Тут ни одного камушка острого, ни одной ракушки, всё для любезных аристократов вылизано. Однако поперёк ладони расползается тонкий алый след.