И впервые при советской власти весной 1942 года было официально объявлено о праздновании Светлой Пасхи Христовой. Не на уровне правительства, а от лица военных властей. Но ясно, что без ведома правительства (точнее, без персонального указания Сталина) это не могло осуществиться. В Москве и других городах приказами комендантов в праздничную ночь отменялся комендантский час. Люди свободно шли в храмы, открыто и радостно поздравляли друг друга: «Христос Воскресе!». Кстати, Пасха в том году совпала с годовщиной Ледового побоища, разгрома псов-рыцарей святым Александром Невским – и как бы предвозвестила грядущие победы. В блокадном Ленинграде под видом куличей люди приносили освящать кусочки черного хлеба, но в какой стране и в какие времена пасхальные куличи были более святы? Митрополит Алексий (Симанский) пережил со своей паствой все 872 дня осады, бомбежек, обстрелов, лишений – и служил каждый день. Несколько питерских священников умерли от истощения. В таких условиях люди особенно тянулись к вере, поддерживали себя молитвами. На службы регулярно приходил и командующий Ленинградским фронтом маршал Леонид Говоров.

Но если сделать хотя бы один шаг к Господу, он сделает десять тебе навстречу. Эту истину знает любой верующий. А в годы войны это происходило повсюду. То, что творилось в боях за Сталинград, участники сравнивали только с адом. Руины, пожарища и всюду смерть, косившая жертвы направо и налево. Но это было и место массового подвижничества. И выделялись герои из героев. Такие как защитники знаменитого Дома Павлова. В послевоенные советские годы распространился сюжет, будто горстка бойцов, оборонявшая этот дом, нашла патефон и постоянно крутила единственную уцелевшую пластинку. На самом же деле в развалинах нашли Евангелие и читали его. И происходило настоящее чудо. Дивизия СС 58 дней осаждала и штурмовала дом, и не смогла взять, причем из 31 защитника погибли лишь трое. А Иван Павлов, возглавлявший оборону, глубоко уверовал в Бога. Уклонился от приема в партию, не скрывал своего желания после войны уйти в монастырь.

Но политработники сочли, что это будет плохой пример. Решили создать двойника. Нашли однофамильца, старшину Якова Павлова. Он тоже храбро воевал, но ему задним числом, в июне 1945 года, присвоили звание Героя Советского Союза – вроде бы, с опозданием, за Сталинград. Его поставили на партийную работу, избирали депутатом Верховного Совета. К сожалению, бремя чужой славы оказалось для него гибельным. Всевозможные встречи ветеранов, поездки по стране сопровождались алкогольными застольями, Яков Павлов стал злоупотреблять зельем и умер. Но советскую фальсификацию о нем подхватили и либералы, она живет до сих пор.

А настоящий герой Дома Павлова, Иван Павлов, сразу же после демобилизации отправился в Москву, прямо в форме явился поступать в духовную семинарию. Принял постриг с именем Кирилла. Сам он по своему глубочайшему смирению никогда не подтверждал подвиг в Сталинграде. Соглашался, что был там, но когда начинали интересоваться, не он ли прославленный сержант Павлов, говорил, что он был лейтенантом, а служил «в штабе». Умалчивая, что его штаб располагался как раз в Доме Павлова, и за героизм в сражении сержанта произвели в лейтенанты. Но лица, имевшие возможность ознакомиться с личным делом Старца Кирилла в Троице-Сергиевой Лавре, однозначно указывали – Дом Павлова защищал именно он.

В ноябре 1942 года в обороне Сталинграда настал критический момент. Поредевшую 62-ю армию Чуйкова разрезали на три части. Они цеплялись за клочки земли возле самого берега, которые простреливались насквозь. И именно сейчас, в период наивысшего героизма и отчаяния, когда казалось, что остается лишь умереть, рухнуть в разверзшуюся вокруг преисподнюю – в ночном небе 11 ноября вдруг разлилось сияние. Множество людей увидело саму Пресвятую Богородицу со Спасителем на руках. Ряд свидетельств записали сотрудницы музея-панорамы «Сталинградская битва» и музея обороны Сталинграда. Уполномоченный Совета по делам Церкви Украинской ССР Ходченко дисциплинированно доложил в Москву, что целый полк из состава 62-й армии стал свидетелями знамения и распространял рассказы об этом. А бойцы передавали друг другу: «Мы все такое видели – Божья Матерь была в небе! В рост и с Младенцем Христом! Теперь точно порядок будет!». «Как увидел в небе Божью Матерь, душа была в возвышенном состоянии. Мне сразу стало ясно, что не погибну и живым вернусь домой. Уверенность в победе больше не покидала. Видение Божьей Матери в рост в осеннем небе Сталинграда как щит пронес сквозь всю свою жизнь на фронте» [30].