5. Чушь

— Соколов, так нечестно! Давай останемся ещё ненадолго! Ну, Костя! Куда ты меня тащишь? Я сама решаю, куда мне ходить и во сколько уходить, между прочим!

— Расскажешь это папочке, когда он достанет ремень, — мрачно огрызается Кот, утаскивая меня за собой к воротам.

А ведь таким позитивным парнишкой был когда-то! Впрочем, это было так давно, что почти уже неправда...

— Самодур, — ворчу, в сердцах пиная жестяную банку из-под газировки.

— Ты всего один фильм посмотреть отпросилась, а не всю мою кинотеку, — напоминает он, оборачиваясь на миг, чтобы полоснуть по мне холодным взглядом, пока закатывает рукава, надетой поверх футболки рубашки. — Или я пропустил момент, когда ты сообщила, что якобы пришла ко мне с ночёвкой?

Я потираю освободившуюся руку, думая о том, что самое время выяснить причину, по которой друг на меня так взъелся.

Подозреваю, бесится он на том простом основании, что раньше я проводила досуг только в его компании, теперь же посмела искать развлеченья на стороне. Это всё, конечно, очень мило, но личную жизнь никто не отменял. Нельзя же быть таким собственником! Когда-то у нас всё равно появятся семьи. Мне что теперь ждать, когда ему моча в голову ударит повести одну из своих кукол под венец?

— А ты бы разве согласился принять меня с ночёвкой?
Кот застывает, словно его по ушам хлопнуло, но отвечает без запинки. С энтузиазмом даже.
— Согласился бы.
Я отвожу взгляд, отчего-то смутившись.
— Прикроешь меня, если надумаю улизнуть, значит?

— Ксень, умоляю, только давай без вот этих вот крайностей! — взрывается он, вызывая у меня улыбку. Стало быть, я права. — Не впутывай меня в свои прятки с родителями. Неужели, тебе одной глупой выходки мало?

— Мало, — произношу мечтательно. — Костя, он идеал! Я поняла это с первого прикосновения, представляешь?

— Чушь.

— Чушь?

— Так не бывает.

— Откуда тебе знать? Ты же циничный сухарь!

— Я реалист. Таких, как хочешь ты, не существует. Это выдумки маркетологов, втюхивающих девицам сопливые фильмы. Но вот именно в твоём случае всё ещё проще. Ты опять придумала себе кумира, — Соколов произносит это с таким раздражением, будто сами разговоры о моих чувствах вызывают у него чесотку. — Напомни-ка, у скольких твоих «идеальных» не было ни имён, ни фамилий, ни лиц?

— У сегодняшнего есть вполне реальное имя. И я его обязательно выясню!

— Ага, удачи.

— Ну шепни по дружбе, кто меня поцеловал?! — бросаю пылко в лицо Косте.

— Зачем тебе знать?

— Я, кажется, влюбилась!

— Что сказать… Плохи его дела, — иронично подытоживает мой лучший друг. Его глаза сверкают опасным огоньком, а красивое лицо искажается необъяснимой злобой.

— Лучше признайся, кто он?

— А ты уверена, что не разочаруешься? — выдыхает сквозь стиснутые зубы и приближается почти вплотную. — Нас было шестеро парней. Поцеловать тебя мог кто угодно. Даже я…

Я невольно передёргиваюсь, глядя в блестящие глаза Соколова.

Нет уж. Было время наивное, глупое, когда я только об этом мечтала. Он сознательно растоптал мой порыв.

— Ты бы не стал делать этого! — восклицаю убеждённо, убирая за спину волосы.

— Да почему?!

— Ты ветренный, Костя. У тебя каждый день новая подружка, а пять минут удовольствия не стоят многолетней дружбы.

— Ах, точно, — Он картинно стучит себе рукой по лбу. — Продолжай и дальше верить своим бредням, малявка.

Я подвисаю, не в силах переварить его заявление. Это, что получается — Кот только что назвал меня выдумщицей?

И всё же несносный сын маминой подруги лучше, чем хочет казаться. Потому что с ним даже после самых разгромных ссор мне спокойней, чем с кем бы то ни было. Я в него верю. Он это не всерьёз.