— А я тебе когда-нибудь отказывал в помощи? Ладно, пусть проходит. Пойду поставлю чайник.

10. Счастье — это когда у тебя все дома

Чтобы лишний раз не будить в отце зверя, увожу гостя с глаз долой. Прошу Валентина оставить книги на столе в гостиной.

— Некстати твой батя вернулся домой, да?

Видно, что устроенный допрос его задел. Да не хило так! Валентин не находит нужным скрыть эмоции. Его непозволительно порочные губы сейчас кривит досада, раздражение и чёрт знает что ещё. Что ж, отец может быть доволен. В отличие от первого парня, которого я решилась пригласить в наш дом.

Боже, ну почему так не вовремя? Мама-то у меня тактичная. По крайней мере, с порога вставать в позу не стала бы.

— Он хороший, — улыбаюсь смущённо. — Просто немного перегибает порой.

Мои родители, когда поженились, объединили свои две квартиры в одну, поэтому простор позволяет говорить, не боясь быть услышанными. Но я всё равно стеснительно понижаю голос.

— Не страшно, — заверяет Вэл, плавно оттесняя меня к окну.

— Правда? — вырывается из меня недоверчиво.

Господи, человек, у тебя есть изъяны?!

Даже Кот позволяет себе периодически фыркать и в открытую цапаться с моим отцом. А тут посторонний и вдруг столько понимания. Так вообще бывает?

— Конечно, правда. — Хищные переливы его тона словно подсказывает сбавить градус восторга, но я игнорирую тревожный сигнал, с головой погружаясь в блеск ледяных глаз. — Выходи вечерком. Я живу один. У меня нам предки не помешают.

— Помешают чем?..

Прокручиваю в уме последние слова ещё раз. Итог тот же — либо я его неправильно понимаю, либо у него не все дома! И речь сейчас совсем не о «предках».

— Ну что ты как маленькая? — Играет он бровями. Встаёт впритык, нависая надо мной с наглостью бессмертного. — Все знают, для чего одинокие девушки приглашают парней к себе домой.

— Так, дорогой. Стоп. — Выставляю вперёд руку, чтобы прояснить пару немаловажных моментов. — Кажется, мы друг друга неправильно поняли.

Переспать с малознакомым парнем, не вписывается в парадигму моих ценностей. Между нами ещё не случилось ничего романтичного, о чём потом можно с придыханием рассказывать правнукам, а он уже предлагает… Такое!

Но мироздание продолжает испытывать меня на прочность, разя наповал очередным аргументом:

— Разве не поняли? Пардон, мой косяк. Сейчас исправим.

Скотина с красивым именем Валентин склоняется ниже и… пытается забраться мне под юбку!

Это что… Это он меня так добивается?..

Я чуть пламенем не вспыхиваю от возмущения. Это унизительно и стрёмно настолько, что меня начинает мутить. В гробу я видала такие ухаживания!

— Валентин… Ты чего? — даю ему последний шанс одуматься. Соврать, что руку от нервов заклинило, или там дёрнулся неудачно, не знаю! Сказать хоть что-нибудь, что позволит перевести всё в шутку и с чистой совестью не выставить его вон.

— Того самого, — не понимает он моих намёков. — Ты же меня не просто поболтать пригласила?

Мои воздушные замки шатаются, роняя кирпичи. Красная от стыда и обиды, хватаю ртом отравленный его циничностью воздух.

— Вообще-то, да…

Он подвисает на мгновение и заходится унизительным смехом.

— Люблю, когда у девушки есть чувство юмора, — заключает Вэл, вжимая меня собой в подоконник. Он шепчет тихо, но каждое слово врезается в мозг как бор дантиста. — Давай на пробу разочек бахнемся в дёсны, пока сюда не примчал твой старик.

Это мой папа — старик? Да ему сорока ещё нет!

Да он тебя, пса озабоченного, в бараний рог…

Мысль обрывается на пиковом моменте. Я чуть по подоконнику не сползаю, когда вижу, как Валентин вызывающе постукивает по зубам продетой в язык штангой. Словно гремучая змея — дзинь, дзинь своей погремушкой!