Галька уже почти остыла, отдала ночи остатки солнечного тепла. Море в темноте кажется бездонно-безбрежным, слившимся воедино с далеким горизонтом в живую колышущуюся массу. Звуки его в тишине особо отчетливы и немножко жутковаты. Я стаскиваю джинсы, стягиваю майку, вешаю одежду на перекладину железного пляжного зонта и, скрутив волосы в пучок на затылке, ступаю в волну. Несколько шагов вперед в глубину, мурашки бегут по телу, обгоняя друг друга, вдох, оханье, и я окунаюсь в первый момент кажущуюся холодной, а чуть погодя, теплой и ласковой воду. Страшно и великолепно плыть в темноте навстречу пугающей и влекущей неизвестности, иногда оборачиваясь на смутный в полумраке пляж. Ложусь на спину, раскинув на волне руки, и погружаюсь в жутковато бездонное отточенное звездами небо. За спиной слышу шум и всплески, Стас догоняет меня резкими саженками, уходит вперед, затем останавливается, машет рукой, ожидая.

Открываю дверь и меня уносит водоворотом восторгов, поздравлений и объятий. Пришли любимые гости: Марья с мужем Григорием и Варвара, без мужа, поскольку ее респектабельный супруг никогда не ходит в гости без особой надобности, а я особой надобностью для него не являюсь. Собрав букеты и подарки, вспоминаю, что встречаю гостей почти босиком в помятом платье и погибших в катаклизме колготках. Порываюсь временно ретироваться в комнату, чтобы привести себя в порядок, и взгляд мой падает на светловолосого напарника, который, в свою очередь, пытается прорваться к выходу.

– Дина, – шепчет Марья, – это кто?

– Это? Сосед снизу… я его залила.

– Когда успела, кудесница ты наша?

– Вот прямо сейчас. Поставила чайник под кран и отвлеклась.

– А он очень даже ничего.

– Марья, ты о чем? Ты когда угомонишься? Да он моложе меня раза… в два.

– В два? Это ты погорячилась.

Неуместный наш разговор прерывается репликой блондина, которому все-таки удалось прорваться к двери.

– До свидания… я пойду.

– Да… до свидания, извините еще раз, – отвечаю я, отпихиваясь от кулака Марьи, впивающегося ударом мне в бок.

– Пригласи его, – шипит она мне на ухо. – Не будь дурой! Зачем? – отвечаю ей тем же шипением. – Буду дурой, если приглашу!

Кажется, наши маневры не остаются незамеченными.

– Подождите…э-э-э… простите, не знаю, как вас зовут! – кричит Марья, и я с тоской предвкушаю, как сейчас на мою голову свалятся разом и стыд, и позор.

– Вы меня? Станислав, – отвечает блондин, обернувшись в проеме двери.

Как?! Предательский холодок разливается где-то в районе желудка. Там душа базируется, что ли? И почему это имя вызывает у меня такую реакцию? До сих пор…

– Оставайтесь… Станислав, – словно со стороны слышу свой голос.

«Останься, Стас…о, черт, черт, черт!»

– Но мне как-то неудобно, я ни с кем не знаком, – мнется он.

– Познакомимся, – вступает Марья.

– Но я… мне нужно переодеться, – говорит Станислав и бросает взгляд на свои мокрые тапки, а потом на меня.

Кажется, он совсем не прочь остаться. С чего бы это? А вдруг он все-таки тот бандит из банка?

– Так идите переоденьтесь, – говорю я.

Не дожидаясь его реакции, разворачиваюсь и удаляюсь в комнату, чтобы сложить подарки, найти вазу для цветов, переодеть колготки и привести в порядок странно и не вовремя всколыхнувшиеся чувства. «Девичьи чувства, между прочим, а ты далеко не девушка, дорогая, не забывай об этом», – твержу себе, натягивая новые колготки. Достаю из шкафа высокую керамическую вазу собственного изготовления и опускаюсь на диван, снова чувствуя странную слабость в ногах. Ну и денек! В дверь уже ломится неугомонная Марья: