– Раз уж вышло так, что мы оба сегодня бессонницей страдаем, садись-ка, внучок, за стол, поговорим.

– Ба… Ну может завтра? – как маленький, заныл Гриша. Поперхнулся минералкой, кашлянул, с надеждой заглянул бабушке в глаза. Он так же не смел перечить ей, как было когда-то в далеком детстве, не боялся, конечно нет, но привычка срабатывала снова и снова: бабушкино слово – закон для внуков. И внуку-то тридцать лет уже, а поди ж ты, слушает бабушку до сих пор!

– Нет, Гриня, сегодня! – отрезала она.

Обречённо вздохнув, Григорий сел за стол, поставил на столешницу локти, на ладони примостил подбородок.

– И о чём говорить будем?

– Ты что же, внучок, Егория на меня оставить решил?! Ведь сгинешь же на погосте проклятущем! А не на нём, так ещё как… А сын? Ты подумал о нём? Я стара уже, мне о нём заботиться не позволят.

– Ба, ты сгущаешь краски, – поморщившись, возразил Гриша. – Да вот он я! Живой. Здоровый. Да что со мной станется?!

Старушка щедрой горстью сыпанула на стол гречку из холщового мешочка, хмурясь, принялась изучать что-то.

– Чего ж тебе, Гришка, спокойно не живётся? – вдруг, оторвавшись от изучения рисунка, спросила она. – Смотри… Тут и дорога, и опасность… да чего только нет! А всё она, Вероника твоя! Все беды из-за неё!

– Бабуль! Вероника женой мне была. Егорке мамой. – Сказал и сам усмехнулся досадливо. Женой! Как же… А мамой и вовсе никакой. Как-то вышло так, что ни отцу, ни матери Егорка не был нужен, с самого первого дня няню ему наняли, а сами продолжали жить так, как жили, будто и не изменилось ничего. Гриша многое осознал и переосмыслил, когда едва не потерял сына, а вот Вероника так и не поняла.

– Знаем мы, какой она женой тебе была, – поджала губы бабушка, – И слышать не хочу твоих оправданий! Да и не виноваты вы ни в чём, видно судьба твоя такая, в браке маяться…

– Глупости говоришь! Расскажи ещё про семейное проклятие… ага, а я поверю. Или вид сделаю. Нет никаких проклятий, просто кто-то не умеет подходящих для жизни людей в спутники выбирать. Влюбляемся мы, мужики, иногда не в тех.

– А влюблённость-ли то, Гришенька? Сдаётся мне, болезнь это…

– Ба… – Гриша не хотел в тысячный раз перемалывать тему собственного неудачного брака, поспешно перевёл стрелки, – А ты не знаешь, в дом с террасами кто заселился? Там же лет семь… или больше даже, никто не жил.

– Так внучка Варвары там теперь живёт, – охотно ответила старушка, – Даша. Она месяц назад мужа своего на нашем погосте схоронила, да и осталась в доме жить.

– Что с её мужем случилось?

– На мотоцикле разбился. То ли пьяный был, то ли ещё что… не знаю. Он, вроде как, был музыкантом, гитаристом, так вот на похороны никто из друзей и коллег не явился. Да что там, даже родителей не было. Одна Даша присутствовала. Всё сама организовала, бедная девочка…

– Почему бедная?

– В её роду всё наперекосяк. У всех. И она, кажется, не исключение.

– Расскажешь?

– О ней самой вряд ли, а о семье могу… Всё началось с бабки Валентины. Её ведьмой считали, и жила она не здесь, а в Тарасовке. Старшая дочь её в нашу деревню замуж пошла, а младшая в своей деревне осталась, замуж не вышла, но родила, правда. Дочку. Но о дочерях Валентининых говорить нечего, обычные жизни прожили, разве что старшая совсем с матерью знаться не желала, стеснялась её, даже в Тарасовку не ездила, чтобы не встретиться ненароком. За ней и внучка – Варвара, девица избалованная, от бабушки нос воротить начала. Мы с Варварой ровесницы, да подружками были, так что все её причуды у меня на глазах происходили… Девицей она была красивой, парни головы теряли и ходили за ней как бычки, а она всё на соседа, Игната засматривалась. Он старше на десять лет, женат, детишек малолетних двое, но Варвару не смущал этот факт, крутилась перед ним юлой, соблазнить пыталась почти открыто, нагло так, настойчиво. Игнат мужиком был крепким, на чары не поддавался и всё посмеивался, уговаривая жену, мол, ладно тебе, перебесится девка, забудет, я-то вон он, при тебе, при детях, в чужой огород не смотрю даже.