– Окон не должно быть, – коротко ответила Вероника. – Идём. И… пожалуйста, Регин, ты наблюдай, но вопросов лишних не нужно. Правда, не нужно. Мне… – она замялась, – самой боязно немного, а тут ты с вопросами…

– Хорошо, – легко согласилась Регина. – Как скажешь.

Вероника открыла тяжёлую дверь, пропустила Регину вперёд, прикрыла дверь за собой, но подумав, закрыла её на щеколду. Бросила сумку на стол в гостиной, потёрла ладонями лицо.

– Ну… назад пути нет, – постояв, решилась она, расстегнула сумку, достала из неё пакет с чёрными свечами.

– Зачем так много? – всё-таки не удержалась Регина.

– Другого источника света быть не должно, а я в потёмках слепая, как крот… – подхватив свечи, Вероника направилась в парную, Регина поплелась за ней.

Парная как парная. Небольшое помещение, действительно без окон, если не считать таковым крохотное, забранное толстым, прокопчённым стеклом отверстие в стене. Его и окошком-то не назовёшь, и света оно не даёт вовсе… На полках домотканые коврики из пёстрых ниток, термометр на стене, печь-каменка. Ничего особенного.

Расставив свечи, Вероника вернулась в гостиную. Сняла с себя все украшения, небрежно бросила их на стол, распустила волосы, достала из сумки длинную льняную рубаху.

– Ты прям по серьёзному всё! – оценила Регина.

– Ну так и дело не детсадовское, согласись.

– Соглашусь. Вероник, какова моя задача?

– Ты просто сидишь рядом и наблюдаешь. Вдвоём не так страшно.

Регина не ответила. Ей немного не по себе было. И вроде как её участие в ритуале не планируется, а всё равно страшновато. Как там всё ещё повернётся? Глупость, конечно. Поиграется Вероника, позабавит себя страшилкой, да этим дело и закончится. Ну какая из неё ведьма? Правильно! Никакая!

А Вероника тем временем переоделась, разулась и снова полезла в сумку. Извлекла оттуда настольное зеркало, коробок длинных, походных спичек, лист крафтовой бумаги, перьевую ручку. Да не ту, в которую баллончик заправляют, а настоящую, какими раньше писали, макая едва ли не перед каждым словом в чернильницу. Дальше из недр сумки появились небольшие глиняные мисочки, одна плотно закрытая крышкой, и в ней обнаружилась земля, вторая – пустая, в неё Вероника воды налила.

– Ну что ж, – последней доставая из сумки фотографию Гриши, вздохнула она, погладила изображение, грустно улыбнулась ему, – Пора начинать.

– Вероник… ты уверена? – вдруг не на шутку испугалась Регина.

– Конечно. Иначе для чего мы тут? Идём же.

И они пошли. Вероника зажгла все свечи, установила зеркало перед ними, положила фотографию, поставила мисочки с водой и землёй. Появилась ещё одна мисочка, совсем крошечная, её Регина раньше не видела, и рядом с ней с глухим, лёгким стуком лёг на полку старый-престарый нож.

Регине расхотелось задавать вопросы, захотелось сбежать. Вот прямо сейчас обругать Веронику, обозвать дурой пришибленной и, хлопнув дверью что есть мочи, бежать отсюда, но, закрываясь, скрипнула дверь, Регина моргнула. Ещё есть возможность уйти. Ещё не поздно… Но она осталась. Осталась и во все глаза наблюдала за Вероникой. За её действиями, эмоциями, выражением лица, взглядом… ловила каждую мелочь, для чего-то делая в памяти зарубки. Для чего и сама не знала, просто казалось важным запомнить всё до мелочей.

Вероника сейчас казалась незнакомой и чужой, Регина будто впервые видела её и удивлялась случившимся в девушке переменам. Казалось, она вошла в транс, действия осуществляет механически, находясь где-то очень далеко от этой бани, от Регины и от целого мира. И сейчас Вероника казалась красивой. Ослепительно красивой, необыкновенно! Её взгляд, наполненный фанатичным огнём, завораживал, заставлял молчать, приглядываться, прислушиваться, он пригвождал к месту, и Регине казалось, что она и сама уже находится в изменённом сознании.