В эту ночь ещё холоднее стало. Подморозило, хрустела под ногами тонкая корочка льда, сковавшая разбитую за зиму дорогу, что-то потрескивало в воздухе, смотрели с чёрного неба холодные звёзды. Всё здесь, возле могилы было как обычно, и в тоже время… несколько иначе что ли. Вроде бы, ничего не изменилось, а в душу неприятный холодок лезет, пробирается потихоньку, чтобы остаться навсегда. Кажется? Ощущение, должно быть, сродни звериному инстинкту, из тех необъяснимых, когда вроде бы не произошло ещё ничего, а зверь мечется и страшно воет, чуя беду. Человеку подобная чувствительность не свойственна, он полагается скорее на разум, нежели на собственные ощущения, так отчего же тогда Григорий замер в ужасе, не смея шелохнутся, и даже дышать боится? Отчего судорогой свело ноги и кажется, что они, как и у Егорки, отказываются служить и подчиняться?

Он никогда не боялся кладбищ. Что в них пугающего? Тихо, спокойно, даже умиротворение какое-то чувствуется, хоть и свойственно людям бояться смерти и кладбищ, с ней заодно, как мест последнего приюта, но Гриша не боялся никогда и частенько, будучи ребёнком, прятался от бабушки среди могил. Бродил, читал таблички, представлял себе жизнь когда-то умерших людей. Кем они были? Как жили? Как путь свой земной окончили?

Всё так, но сегодня что-то дало сбой, и ему хотелось вопить от ужаса, но язык будто примёрз к нёбу, слушаться не желал, и каких усилий стоило не поддаться панике!

С трудом справившись с захлестнувшими эмоциями, мужчина сунул руки в карманы, бросил, на фотографию, подсвеченную робким огоньком зажжённой свечи, короткий взгляд.

– Довольна, тварь?! – проронил он сквозь зубы и, не медля больше, двинулся к выходу.

Однако что-то остановило его. Чувство тревоги, да, на этот раз не лютого ужаса, а именно тревоги, заставило остановиться и поменять маршрут.

Девчонка сидела на скамейке, привалившись боком к ограде, гитара валялась тут же, на земле, как и тонкие кожаные перчатки. Одного взгляда на освещённую ярким светом фонаря фигурку хватило, чтобы понять, как отчаянно девушка нуждается в помощи.

Чертыхнувшись, Гриша в три прыжка преодолел оставшееся расстояние, подхватил девушку на руки, ругаясь вполголоса, потащил её к машине. Он старался передвигаться быстро, но получалось не очень, то камень из-под ноги выскочит, то зацепится за что-нибудь. Благо, идти до выхода всего ничего. А там проще, там машина, на машине до бабушкиного дома всего четыре минуты. Бабушка справится. Обязательно справится… поможет девочке. Вот тут настоящая паника накатила. Девчонка не приходила в себя, а Гриша ничем не мог помочь ей. Растерялся. Да и не умел, не слишком часто встречались ему барышни, уходящие в обморок по поводу и без.

Или же она замёрзла и заснула? Как разобраться? Он же даже пульс не проверил! Не сообразил… Может, она уже того… Не живая?…

Его как током прошило. Но девчонку не бросил, сгрузил на заднее сиденье, прыгнул за руль и стартанул. Да так рванул с места, что все деревенские собаки оценили. Лай подняли такой, что, наверное, до Москвы долетел. Ничего. Это всё неважно, важно довезти девицу до дома, а там бабушка непременно поможет.

Бабушка и в самом деле помогла. Сначала, увидев Дашу, поджала губы и нахмурилась, но не погнала внука вместе с девушкой за порог, распоряжаться взялась. И его загоняла, и сама забегалась.

Даша долго не приходила в себя, но вот дрогнули ресницы, девушка открыла глаза. Испугавшись незнакомой обстановки, она рванулась с дивана, но Гриша был начеку, удержал.