«Дети! Зачем они тут? Забытые боги, сделайте так, чтобы они не совершили глупости», – молит девушка.

Солдаты с копьями подталкивают их, к середине площади. Они идут рядом, она держит его за руку.

– Всё будет хорошо, – два едва слышных шёпота друг для друга.

В наступившей тишине лишь только слышен шорох юбок. А перед глазами девушки начальник стражи, загородивший её, потом лежавший в крови у её ног. Лекарь, не замечая крови, пытается лечить. Любимый, запихнувший малышей в туннель чёрного хода. Дочку, сына. В руках своих клинок. Кровь на руках. Погром в прихожей дома. Удар по лицу и темнота. Потом суд, высокая башня, снова суд и приговор. Любимый улыбнулся и подставил ладонь, поймал неосторожную снежинку, которая тут же растаяла на горячей коже.

– Смотри, любовь моя! Дай руку, мы пойдём вперёд. Ничего не надо бояться. Верь мне!

– Я не боюсь. И я верю тебе! Наш путь только начинается, – она повернулась к толпе. – Люди, пусть ваши боги простят за то, что вы творите, не ведая сами того.

– Любимая хватит. Они всё равно тебя не услышат. Не трать на них свои силы и свой голос! – мужчина коснулся ее плеча.

И снова выкрики из толпы

– Что за балаган вы тут устроили?

– Убийцы.

Мужчину потащили на плаху.

– Не могли, что ли приличнее выбрать?

– Дорогой, это несправедливо, я не…

Взмах меча. Брызги крови на щеке. В застывших глазах мужчины обещание подождать её рядом с мостом.

– Пусть ваши боги вас прощают, – и взошла на костёр.

«Берегите себя», тихий шёпот, достигший тех, кому он предназначался. Взметнулись к небу языки пламени.

– Любовь моя, дай руку. Мы пойдём к Вратам.

Она сошла с костра, держа его за руку. Они выглядели, как только что вышедшие из дома. В руках мужчины клинок. Его взмах и палач падает наземь, вслед за ним судия. Они прошли сквозь толпу, на миг задержались около детей. Одна почти взрослая, державшая малышку на руках и чуть постарше мальчик рядом. Пара остановилась рядом и лёгкое мимолётное касание.

– Прощайте! И простите нас, что не смогли быть рядом.

Толпа почему-то расступилась, хотя никого не было. Они пошли с площади.

– Доброе утро, любимая! – яркое жаркое солнце пробивалось сквозь лёгкие занавеси на окнах. Поцелуй в щеку. Детский смех.

– Мама, сколько можно спать. Папа сказал, что тебе уже лучше, – маленькие ручки обхватили за шею. Наконец, открыла глаза. Над ней склонились двое – мужчина и маленькая девочка.

– Доброе утро! – хрипло, почти не узнавая свой голос, ответила она, потом провела рукой по горлу, забинтовано.

– Целители сказали, что скоро тебе можно будет вставать, – ей заботливо поправили подушки. – Спи пока.

Послушно закрыла глаза. Болело всё, как будто её переехала колесница. И смотрит на них, а внутри никаких чувств, словно первый раз видела.

Наконец, ей разрешили встать, мужчина отнёс на террасу и усадил в кресло.

Тёплое солнце, море, играющий внизу ребёнок. Всё это было настолько хорошо, что нереально.

– Дорогой, а что со мной случилось? – голос до сих пор не хотел слушаться и пустота не уходила.

– Аэ, ты упала с лошади, когда мы катались по побережью, – сама заботливость, а не муж. – Вот тебе надо выпить, – поднёс к губам чашу с зельем. Что-то внутри неё запротестовало против этого.

– Может не стоит. Я не хочу

– Ну же дорогая, целитель сказал, что надо выпить, – мужчина заставил выпить.

– Что это такое? – захотелось спать. Перед глазами поплыло. – Что это такое?

И снова темнота.

За окном было темно, когда она пришла в себя. На ощупь дошла до двери, тихо открыла. Хотелось пить, как в тот раз, когда они с Рассом отмечали её совершеннолетие. «Расс? А это ещё кто?» Кольнуло виски. Она прислонилась к стене, пережидая это.