Надя выдернула зубочистку и тщательно обмотала стежки ниткой. Закрепила узелок на изнаночной стороне. Пуговка стояла в трёх миллиметрах над тканью, как шляпка маленького симпатичного грибка.

— Да ты волшебница, — сказал дядя. — Твоя пуговица самая красивая из всех.

Надя засияла. Встряхнула рубашку и развернула перед дядей. Он повернулся спиной и вдел поочерёдно обе руки. Надя смотрела, как двигаются крепкие лопатки, — она впервые видела раздетого мужчину так близко. Эта смуглая спина была… привлекательной.

Но разве можно засматриваться на брата или дядю? Нельзя вести себя как деревенская дикарка, впервые увидевшая людей другого пола! Эти люди — её семья. Муж родной тёти и двоюродный брат.

— Попробуйте застегнуть, — предложила Надя. — Теперь удобно?

Он быстро застегнул пуговицы одну за другой и улыбнулся:

— Идеально!

Надя подала дяде галстук, а потом пиджак.

— Спасибо, Надюша. Ты замечательная швея. Тебе нужно продолжить образование, получить настоящую профессию. В Москве есть университет дизайна, там наверняка учат шить и кроить.

— Что вы, это не для меня!

— Плохо училась в школе? — дядя затянул узел на галстуке, не глядя в зеркало.

— Нормально я училась, но на бюджет не поступлю. А платное обучение — для детей миллионеров. Да и мама не отпустит меня из Юшкино: кто-то должен зарабатывать деньги, к тому же ребёночек скоро родится. Любаша одна не справится. Нет, я не могу их бросить.

— Ясно, — сказал дядя. — Знаешь, что самое удивительное?

— Что?

— Я узнал о вашем существовании всего неделю назад. Я понятия не имел, что у Поли есть сестра и племянницы: я думал, моя жена — сирота из Петрозаводска. А вот о Юшкино я слышал и раньше, но только потому, что там живёт мой крёстный отец.

— В Юшкино?! — удивилась Надя. — Ваш крёстный?

— В монастыре, — ответил дядя. — Он монах.

11. 10. Малёк. Глеб

Глеб

Он прекрасно помнил, как будущий отец Сергий появился в его жизни. Поздней осенью Глеб с родителями приехал на дачу, чтобы забрать и отвезти в город остатки скудного урожая, — шёл девяносто третий год, тёмное голодное время. Певица и концертмейстер из провинциального театра впервые в жизни посадили картошку, чтобы хоть как-то выжить. В театре платили три копейки и то нерегулярно, а петь в ресторанах для братков и новых русских в малиновых пиджаках мать отказывалась. Их приставания пугали её больше голодной смерти, а в том, что приставания будут, никто не сомневался: мать отличалась редкостной красотой.

Глеб учился во втором классе и во всём помогал родителям. Стоял в очередях за продуктами, которые можно было купить только по талонам, ухаживал за больной бабушкой, дёргал сорняки на даче, ловил с отцом рыбу и не гнушался подбирать бутылки. Никто из детей и подростков не считал зазорным собирать и сдавать бутылки. На вырученные деньги они покупали «сникерс» и делили на всех перочинным ножиком.

Но всё свободное время Глеб проводил в театре. К восьми годам он выучил все мамины партии из «Принцессы цирка» и «Летучей мыши». А дома мама пела — специально для мужа и сына — арии из любимых опер, а отец играл на пианино. Глеб с удовольствием ходил в музыкальную школу и тоже мечтал стать музыкантом или оперным певцом, но судьба распорядилась иначе.

Холодным осенним вечером Громовы нашли на пороге своей дачи истекающего кровью мужика в малиновом пиджаке и с массивной золотой цепью на шее. Он зажимал рану на ключице и, увидев людей, прошептал чуть слышно бледными губами:

— Помогите, я ранен, — и потерял сознание.

В то время не было ни мобильных телефонов, ни интернета. Перепуганные родители посовещались: папа предлагал сбегать на станцию и вызвать милицию, а мама причитала, что раненый человек умирает у них на пороге, и нельзя его бросить без помощи. Не по-людски это!