На сиденье напротив грузно плюхнулась запыхавшаяся женщина и стала шумно обмахиваться веером. Рядом с ней скромно приткнулся щуплый паренёк. Кровное родство в них угадывалось сходу: мать и сын. Я вежливо улыбнулась попутчикам. В ответ эта «мадам», кривя излишне ярко накрашенные губы, окатила меня презрительным взглядом. Что ж, бывает и такое. Возможно, моя вежливость была воспринята как попытка более близкого знакомства. В местном обществе явственно присутствовало чёткое разделение на слои. И, видимо, меня сочли низшим классом, оценив по одёжке. Хотя, в некотором роде, так оно и есть, она угадала: я – нищая. Пока.

Придав лицу невозмутимое выражение, я снова отвернулась к окну. Ехать ещё долго, и обострять ситуацию не хотелось.

– Ваши билеты, пожалуйста, – обратился к нам кондуктор.

Мой сосед по сиденью отложил газету и протянул свой билет. Кондуктор кристаллом-артефактом считал метку на запястье мужчины, сверился с билетом, оторвал от него корешок и вернул билет пассажиру. Следующей протянула свой билет я. Мой сосед снова раскрыл газету и опять углубился в чтение. Кондуктор повторил манипуляции с артефактом и корешком. Когда он закончил с оставшимися двумя моими попутчиками, кривящая губы матрона не выдержала:

– Послушайте, голубчик, – обратилась она к нему. – Скажите, неужели вот с этим ничего нельзя поделать? – она визгливо выделила в своей речи «этим» и ткнула пальцем в мою сторону.

Я не сразу сообразила, что она имеет в виду, и быстро оглядела своё пальто на наличие каких-либо пятен и прочих неэстетичных вещей. Когда ничего не обнаружила, до меня дошло, что эта мадам подразумевала ВСЮ меня.

– Билет у девочки в полном порядке, – пожал плечами проводник. – Что вы хотите?

– Как же?! Разве вы не видите, что это… – она сделала паузу и с ненавистью выплюнула мне в лицо: – Пэрри!

Ах, да, точно. Сестра Мерле и Ульрих говорили же, что в некоторых местах моя новая фамилия используется как пренебрежительное обращение к странникам. Порой даже как ругательство. Не думала, что так скоро столкнусь с этим. Вот спасибо, Ульрих! Удружил так удружил.

– Что вы молчите?! – ярилась мадам всё сильнее. – Неужели, чтобы избавиться от общества этой пэрри, мне необходимо обратиться к начальнику поезда?!

Так-так, дорога до Усвара обещала быть невыносимо тяжёлой. Пассажиры уже заметили разгорающийся скандал и с интересом прислушивались. Некоторые, даже не стесняясь, глазели, привставая со своих мест. Вот, ещё мнят себя выше кого–то, а у самих полное отсутствие воспитания. В повисшей тишине я чётко слышала ползущие по вагону шепотки, точно змеиное шипение. И все они были на стороне этой мадам.

Похоже, мы сестрой Мерле ошиблись и взяли билет в неподходящий для пэрри вагон. Я взглянула на кондуктора. Пожилой мужчина пошёл бордовыми пятнами, кончики его пальцев дрожали, но он упрямо продолжал молчать. Кажется, мне следует возглавить этот бедлам и вывернуть ситуацию в выгодное для себя русло.

– Действительно, уважаемый, – ледяным тоном с достоинством проговорила я. – С этим срочно нужно что-то делать. Здесь отчаянно смердит расизмом. А я слышала, что он заразен и крайне вреден для здоровья.

Рядом со мной из-за газеты отчётливо послышалось насмешливое «кхех!» лощёного господина. А кондуктор, поначалу взирая на меня с недоумением и жалостью, теперь вернул себе здоровый вид лица. И уже прятал усмешку в уголках губ, искоса поглядывая на обвисающее лицо мадам.

– Не были ли бы вы столь любезны, – продолжала я, – пересадить меня в другой вагон. Где моя нежная детская психика была бы ограждена от пагубного влияния подобной этой… этой… – тут я запнулась. Называть «госпожой» эту склочницу мне категорически не хотелось, а более–менее подходящих местных обращений я не знала. Ну, не «гражданочкой» же её называть, в самом деле?