Уже прямо в самолете папа придумал мне странное имя, которое по-гречески значит «явление Божье». Еще со школы он увлекался греческим и латынью. И хоть мой папа жуткий атеист, а мама из исконно православной семьи (да еще и со священнической фамилией Беневоленские), – они прекрасно нашли общий язык. Имя было длинным, но звучало вполне как православное, на том и сошлись.

Папа с мамой молча «переговариваются». Папа улыбается маме, потом лишь глазами говорит: «Ты смогла». Мама отвечает ему одним взглядом: «МЫ смогли…»

Да, они всегда хорошо понимали друг друга. Знали, что хотят работать только вместе.

Я прокручиваю кинопленку вперед и вижу комнату с занавесками в гладиолусах. У двери стоят чемоданы. Мама и папа присаживаются «на дорожку», затем папа хлопает себя по колену: пора! Встает. За ним встает мама. Они одновременно вздыхают и берут чемоданы.

Аааааааааа! Я плачу… Я – и младенец, и одновременно вижу себя со стороны. Почему вы меня оставили? Почему…

Посреди комнаты, перед входной дверью, в растерянности после неожиданных проводов папы и мамы, стоят дедушка со мною на руках и Лолита Аркадьевна. Они смотрят на маленький полосатый чемоданчик, стоящий в углу.

Да, они всегда знали, что хотят работать вместе, поэтому спустя полгода после моего появления они опять укатили на край света. На этот раз, кажется, куда-то на бывшую БАМ, подальше от разваливающегося Союза, – наверное, хотели сделать вид, что ничего страшного не происходит, а там это было сделать легче…

И сделали-таки вид, что меня забыли… вместе с полосатым чемоданчиком.

Мои детские рисунки вновь задвигались: ёлочки, лес, опять ёлочки, провоз с вагончиками, стремительно удаляющимися от города в сторону леса… Ту-ту, точка ру!

Уж дайте мне тут излить свой яд хоть немного, чтобы выпустить пар. Возможно, были какие-то веские причины, почему они уехали. Конечно, были. Чтобы «спасать мир». Но я была слишком мала, чтобы дедушка мог мне хоть что-то объяснить.

И вот мне уже год. Лолита Аркадьевна пытается кормить меня из ложечки. Изначально ее наняли для того, чтобы она кормила меня грудью. Ее сын Гришка умер, когда ему было семь месяцев. И тогда дедушка привел Лолиту Аркадьевну к нам. Полгода я брала грудь хорошо, а потом молока не стало, и меня пришлось перевести на искусственное питание.

В моем ёхарном детстве все вокруг только и делали, что делали вид…

А теперь я имею вид, то есть вижу на экране своей жизни, а моя кормилица Лолита Аркадьевна делает вид, что приняла меня за какое-то странное домашнее животное, которое питается исключительно детской молочной смесью «Малютка»…

Я плююсь, наотрез отказываясь это есть. Лолита Аркадьевна подозрительно смотрит на коробку с толстощеким карапузом, потом на меня, пробует смесь на вкус, пожимает плечами и высыпает остатки из коробочки прямо себе в рот. Я смотрю на нее широко открытыми глазами: ладно, пусть ест на здоровье эту «каку», а на мне лучше бы опробовала колу…