А уж нынче, когда он пришёл не один, поклон и почтение были обязательны.

– Зофия, принимай гостью! – распорядился Шункар, чуть подтолкнув вперёд купленную рабыню. – Это Алия. Покажи ей тут всё, выбери комнату, где Алия будет жить. Да… В первую очередь, помоги вымыться! И дай пока что-нибудь из своей одежды. Завтра нужно будет позвать к нам женщину, которая шьёт… Ты, наверняка, знаешь кого-то…

– Конечно, господин, всё сделаю, – кивнула с улыбкой женщина.

На девицу она поглядывала с недоумением и тревогой. А та как раз шагнула вперёд, и покрывало на её груди распахнулось, обнажая тонкую шею и рабский ошейник.

Вот тут служанка не сдержалась и ахнула:

– Ты купил наложницу, господин?

Две пары женских глаз впились в него, ожидая ответа.

Шункар скривился и неопределенно махнул рукой:

– Помощницу тебе купил… А то скучно одной. Пусть вон… за розами приглядывает, а то… одни колючки! – Он бросил взгляд на Алию: – Потом… Когда спина заживёт. Зофия, у тебя где-то мазь была хорошая… Помнишь, ты мне рану на боку лечила. Посмотри её спину, будь добра! Плетью досталось… – добавил он, заметив недоумение женщины.

Зофия ахнула и прикрыла рот рукой.

– Ну… ступайте!

– Пойдём, дочка! – позвала Зофия по-велларски, как говорила и прежде.

Хорошо, что ей даже объяснять ничего не пришлось, от наблюдательных глаз этой женщины ничего не укрывалось.

Алия беспрекословно пошла следом. И Шункар понадеялся, что хотя бы со старой служанкой она не будет дерзить и язвить.

Проводив женщин долгим взглядом, Сокол наконец-то отправился к себе.

Зашел в комнату, захлопнул дверь, уселся на низкую кровать, шумно вздохнул. Потом схватился за голову, взъерошив волосы, и безудержно расхохотался.

***

6. 6

Какое-то время Шункар лежал, глядя в потолок. И тишину нарушали лишь его собственные мысли. А их было много. Кружили шумной птичьей стаей в голове, неслись неукротимым диким табуном.

Нужно было принять душой и разумом всё, что случилось сегодня. А это оказалось не так-то просто.

Хорошо, что сегодня у него свободный день, и не нужно идти во дворец. Если, конечно, не случится чего-то непредвиденного, и хан не пришлёт за ним.

А сейчас есть время подумать.

Шункар понимал, что сделал большую глупость.

Истратил почти все свои накопления… И ради чего? Что он приобрёл? Лишние хлопоты на свою голову.

Зачем ему эта колючая дикая девчонка? Которая, вместо благодарности, ещё и норовит ужалить посильнее. Зачем взваливать на себя заботу о совершенно чужом человеке?

Разве ему плохо жилось до этого? Беспечно и сытно. И думать нужно было лишь о собственной шкуре да безопасности хана.

А теперь вот думай о ней, переживай, примеряйся к словам, чтобы напрасно не обидеть. Лишние траты, лишние заботы.

Да, разумеется, он сделал большую глупость.

Так твердил ему разум. Но сердце говорило другое…

Он не мог поступить иначе, не мог закрыть глаза и пройти мимо, просто оставить эту девчонку там и забыть о ней.

Забыть о ней… Да уж…

Разве можно забыть такую? Эти глаза… Ох, эти глаза без ножа режут!

Она была столь же красива, сколь и дерзка. Но красивых женщин Шункар видел достаточно. Нет, причина было в другом. И даже не в том, что она велла.

Что-то цепляло в ней, притягивало, входило занозой в душу… Не зря ведь он её колючкой назвал.

Она манила и влекла. И вот даже сейчас он ловил себя на желании пойти посмотреть, как Алия устроилась, перекинуться хоть парой слов, взглянуть на неё ещё раз.

И вот это Шункару совсем не нравилось. Плох тот воин, который не властен над своими желаниями, который теряет голову из-за женщины. Такой воин очень быстро может лишиться головы уже по-настоящему.