– Спасибо, Гленвиар. И напоследок представьте себе счастье.

– Крылья. Полет над пропастью. Ветер в лицо, – сразу отозвался дракон.

– Хорошо. Откройте глаза. Гленвиар, вы же понимаете, что полет и крылья – это для вас следствия счастья, а не его причина? До сих пор вы указывали способы достичь того или иного эмоционального состояния, а теперь перескочили сразу к итогу.

– Да, действительно. Полагаю, дело в том, что я не знаю способов испытать счастье.

– Вы никогда ранее не испытывали чувства счастья? В самом деле? В детстве, когда бежали по зеленой траве под лучами солнца...

– ... навстречу инструктору-наставнику с мечом в руке?

– Я поняла вас. Оставим пока тему счастья – это слишком сложное и многогранное понятие. Но чувство удовольствия вам знакомо? Его вы испытывали?

– Да, конечно.

– Согласитесь, что удовольствие и счастье часто идут рука об руку. Скажите, когда вы подавляете человека, унижаете его, заставляя покорно распластаться у ваших ног, вы испытываете удовольствие? Физическое удовольствие?

Расслабленность дракона как рукой сняло. Он взвился с места, уронив стул, а дальше на Леру нахлынул безмерный, как океан, ужас... Попытка воспротивиться, отстоять свое «я», свое человеческое достоинство, попытка не склонить колени перед собственным страхом – обреченная на провал попытка, несущая с собой пронзительную боль.

«Я ведь не смотрела ему в глаза! Значит, это не обязательное условие...» – последняя мысль и иллюзорные змеи обретают перед мысленным взором Леры плоть и кровь, погружая ее в пучины беспощадной паники, выкручивая внутренности страхом, стремлением сбежать, закрыться, забиться в угол, сделать что угодно, лишь бы они исчезли! Картинка переключается, сменяя безумный страх согласием на униженность и рабскую покорность, на уже привычное: «Я – вещь. Я двигаюсь, живу и дышу только по приказу моего властелина. Моего прекрасного и жестокого хозяина».

«Работа с этим клиентом определенно откроет мне новые грани понятия «ненависть». Для меня это чувство отныне и навсегда будет иметь глаза цвета золотистого янтаря с узкими змеиными зрачками. И представлять я себе буду эту шершавую ткань мужских брюк, которых касается сейчас моя щека, и глянец коротких сапог со шпорами, к которым склонилась моя голова, – в бессильном гневе думала Лера. – Но эксперимент прошел не безрезультатно».

– Благодарю, что не заставили целовать голенища, – сухо сказала она, отстраняясь от дракона, колени которого только что обнимала. – Я задала вопрос, а мы договорились, что вы отвечаете всегда, даже если возмущены моей бесцеремонностью.

Лицо Гленвиара было застывшей маской гнева и презрения, сквозь которую на миг проступала боль, но тут же пряталась в заледеневших глазах. Он молча смотрел, как Лера, согнувшись и шаркая ногами, добирается до своего стула и падает на него. По золотым прядям в его густых волосах пробежали огненные всполохи, когда он вынудил себя разжать зубы и ответить.

– Нет. Я не испытываю физического или иного удовольствия от унижения разумного существа, будь то человек или дракон.

– Тогда я не вижу веских оснований для столь вопиющих поступков. Гленвиар, сколько бы я ни билась над проблемой вашего будущего счастья в браке, какая бы милая и самоотверженная девушка ни согласилась бы стать вашей женой, она возненавидит вас навечно, если вы поступите с ней таким образом. Как ненавижу вас сейчас я. Вы ведь совершаете самое настоящее психологическое изнасилование! К счастью, я не являюсь вашей женой и я профессионал, поэтому смогу справиться со своими негативными чувствами к вам. Но будь я женой – уже паковала бы вещи, сыпля проклятиями в ваш адрес. Вам нужно сдерживать свои низменные порывы! Ох, извините за резкость высказывания. А раз они не приносят вам сексуального удовлетворения, то отказаться от этой привычки будет проще. Я помогу вам.