Ответом ей стал смех. Скрипучий и сухой, как песок пустыни, безрадостный смех.

– Главный советник до сих пор не объяснил вам? Это не привычка, Лера, и здесь невозможно помочь. Это рефлекс, безусловный рефлекс зверя, врожденная особенность любого дракона. Я также не способен подавить в себе эту «привычку», как вы не способны навсегда перестать моргать. Я обречен реагировать так на всех, кто пробуждает во мне сильные эмоции: стремление подавить и заявить свою власть – это инстинктивное и неизбывное стремление дракона. Поэтому придворные и стараются никоим образом не будить во мне зверя, поскольку потом достается всем. После моих встреч с вами уже трое ни в чем не повинных людей лежат под присмотром лекарей с нервным припадком – не всем удается быстро перейти в стадию покорности, кого-то долго мучают тяжелые кошмары и люди сутками мечутся с криками, спасаясь от монстров, что заполонили их несчастный измученный разум.

– Безусловный рефлекс? – Лера нахмурилась, вспоминая. – В нашу первую встречу, подавив во мне все человеческое, вы отдали вполне отчетливый приказ приблизиться – это несовместимо с чисто рефлекторным поведением, которое происходит без участия сознания.

У дракона чуть покраснели скулы.

– Да, приказ я отдал целенаправленно, после того, как осознал себя. Обычно я не позволяю себе пользоваться состоянием человека, введенного в транс моей бессознательной силой, но вы тогда шагнули далеко за пределы допустимого.

– И вы позволили себе пнуть лежачего, – максимально нейтральным тоном подвела черту Лера.

Дракон вздрогнул, как от удара током. Широко шагнув к двери, он отрывисто бросил:

– Ваш час истёк. – И исчез за дверью.

10. Глава 10. Рефлексы бывают условные и безусловные, важно уметь отличать первые от вторых. (Отрывок из лекции)

Лера вихрем ворвалась в лабораторию Эриаса. Советник стоял, склонившись над картой, и выронил из рук карандаш при ее шумном появлении.

– Про безусловный рефлекс – правда? – требовательно спросила Лера с порога.

Ее поняли без уточнений.

– Да.

– Черт! А доказательства какие – может, это просто вековая привычка творить, что хочу?

– Давайте, я проведу вас в библиотеку, там есть книги, написанные самими драконами.

– Прекрасно! А еще мне нужен полный сборник ваших мифов и свод законов по семейному праву.

– Свод законов у нас один, обо всем сразу, – ответил советник.

– И на разделы не разбит? Все вперемежку? Полагаю, я убью год, чтобы пролистать его.

– Почему год? Свод законов меньше этой книжки. – Эриас указал на «Сказания мира драконов», которые вчера читала Лера.

– Правда?! Тогда готова признать, что ваши государства организованы не в пример разумнее наших. Хорошо, что законов немного, мне необходимо изучить их все: психология человека, выросшего в демократическом обществе, очень отличается от психологии того, кто рос при рабовладельческом строе, и это верно для всех сословий. Мне слишком многое нужно учесть в моей работе, не хотелось бы совершать грубых ошибок.

Библиотека находилась в десятке шагов от лаборатории советника. В зале с высоченными потолками и стеллажами во все стены Лере отвели лучший столик у окна с мягким удобным креслом. Седой, сухонький, подвижный библиотекарь мигом принес на стол все затребованное и уселся в своем закутке, с любопытством посматривая на иномирного специалиста по счастью в браке. А специалист с головой ушел в поиск информации, начав со свода законов, который действительно был невелик.

Начинался этот свод с вопросов власти и престолонаследования, и новой для Леры информации содержал немного: право на престол имел старший ребенок-дракон независимо от своего пола, так что повелительницы из дракониц в этом мире действительно существовали. Крайне редко правителем страны становился второй или третий ребенок повелителя, но в своде законов никак не оговаривались основания для такого ущемления в правах первородства. Если в браке дракона и человека рождался ребенок-дракон, то его права на власть были такими же, как у всех прочих драконов. Если же рождался человек – ему в день совершеннолетия по закону полагалось выделить доходное имение, в котором он мог поселиться и жить, как заблагорассудится. В этих правилах ничего необычного Лера не нашла, учитывая, что вся жизнь страны напрямую зависит от магии ее правителя. А вот ситуация с супругами правителей была несколько туманной. Браки тут были нерасторжимы, понятие развода отсутствовало. Леру, как семейного психолога, это обстоятельство насторожило: «Развод – это предохранительный клапан супружеского котла», – изрекал Адриан Декурсель, а ему вторил Наполеон Бонапарт: «Установление нерасторжимости брачных уз есть подстрекательство к преступлению!».