— Рябову? — Аня посмотрела на нее, явно примериваясь. — Это смотря как резать. Если, скажем, по горлу, то да, ножи подходящие есть. А если пронзить ее грудь и вынуть еще теплое сердце…

Маша в ужасе вцепилась в локоть Лизы-Дымова. Он, кажется, не обратил на нее внимания, весь сосредоточившись на прагматичном выражении лица Ани.

— Такой длины ножей у меня нет, — заключила Аня. — Я же тут баранов не режу… Да вы сами можете посмотреть, вон они все, — и она указала на стол.

— Ага, — Вечный Страж подошел к стойке с набором дорогих ножей, вынул их из гнезд, оценивая лезвия. — Бери кто хочешь, режь кого хочешь.

— Нет! — вырвалось у Маши. — У этих ножей другие ручки, видите, они с узорами. Тот был самый обычный, без каких-либо украшений.

Этот ее возглас снова напустил на кухню густую, ошеломленную тишину.

— Да что происходит-то! — вдруг истерически всхлипнула Катя Тартышева. Она довольно театрально прижала руки к груди, рукава черного балахона сползли вниз, обнажая тонкие запястья с многочисленными кожаными нитями-браслетами. Обереги, наговоры, может, еще какие-то артефакты. Наверняка многие из них были предназначены для раскрытия ее поэтических талантов.

— О! Какая одиозность, какой нрав! — Вечный Страж улыбнулся ей. — А вы, дорогуша, каким бы образом убили Марию?

— Довела бы чтением своих стихов до нервного паралича, — подсказала Дина.

Катя никак на нее не отреагировала. Она смотрела в глаза Вечного Стража, как кролик на удава, и только плотнее стискивала ткань на груди.

— Гений и злодейство несовместимы, — выдохнула она едва слышно.

— Да, скорее всего, холодное оружие не ваш метод, — согласился Вечный Страж, и не успела Катя с облегчением выдохнуть, как он добавил: — Хотя нож — это, конечно, более верное средство, чем стишки.

— Да уж конечно, — пренебрежительно пробормотал себе под нос Лиза-Дымов.

Маша опомнилась и разжала пальцы, выпустила его локоть, отодвинулась.

— Да объясните вы толком, что происходит, — рассудительно попросила Аня Степанова, — а то навели тут жути. Ножи, убийства… Неужели на Машку кто-то напал? Зачем? При чем тут мы?

— Что вы об этом знаете? — тут же спросил ее Вечный Страж.

— Только то, что Машка выглядит здоровой и даже не очень испуганной. Разве вы не должны спросить о нашем алиби?

— И почему вы так уверены, что напал именно кто-то из нас? — спросила Лена Мартынова.

— Потому что никто, кроме вас, не может войти в этот блок общежития. А я лично помогал Зиночке Рустемовне налаживать тут безопасность — настройка на крови, самая точная.

— А вдруг химики-биологи научились подделывать кровь? — спросила Лена.

— То, что они каждый месяц меняют тебе лицо, — заметила Катя, которая всегда гордилась тем, что оставила себе настоящую внешность, — вовсе не говорит об их всемогуществе.

Лена отвернулась, явно недовольная как этим замечанием, так и тем, что последнюю, самую неудачную версию ее носа все еще не удалось починить. Маша вспомнила совет Вечного Стража попробовать искреннее раскаяние, и ей стало интересно: неужели и вправду такие бабкины байки могут сработать?

— Но ведь во все блоки есть доступ у Зиночки, — сказала Дина, — и наверняка у ректорши, и, может быть, у кого-то из преподов. У этого ворчливого секретаря-старика точно есть!

— Предполагаете, что Наум Абдуллович на семьдесят шестом году жизни начал разбавлять свои будни убийствами? — улыбнулся ей Вечный Страж. — Нет, преподавателям в студенческие общежития ходу нет. Чтобы обойти этот запрет, нужно особое разрешение за моей печатью. Зиночка Рустемовна, Алла Дмитриевна и олень Васенька, разумеется, могут на территории университета попасть куда угодно, так что, если вы где-то прячете нож, не удивляйтесь, когда его найдут.