— Неблагодарная, — поразился Дымов. — А ведь я ради вас нацепил это орудие пытки — лифчик!

— И ничего не ради меня, — заупрямилась она и едва удержалась от угрозы, которая никогда не подводила: «Да я папе пожалуюсь». Это работало с братьями, работало с другими детьми и однажды сработало с воспитательницей в детсаду, которая заставляла маленькую Машу есть морковку.

Услышав такое, настырный Циркуль сразу бы отстал со своей лингвистикой и дал Маше возможность самой решать, на кого ей учиться.

Ей было немного жалко его: наверное, неприятно было услышать о собственной никчемности от Ани, обыкновенной студентки. Но это же не повод так наседать на Машу! Она-то уж точно в его неудачах нисколько не виновата.

В коридоре кто-то из девчонок оглушительно взвизгнул, что-то грохнуло, послышался топот бегущих ног. Маша вздрогнула, закрыла лицо руками и все-таки всплакнула. Не бурно разрыдалась, нет, а деликатно обронила несколько слезинок. Ну, может, больше десятка. Как их вообще считать?

— Только не вздумайте реветь, — запоздало перепугался Дымов. — Да что же это такое, я же вас охраняю! Да и Иван Иванович ради вас распугивает девушек по коридорам… Ну перестаньте немедленно!

Любопытство пересилило усталость — какой бесконечный день, — и Маша сквозь пальцы взглянула на него. Его паника выглядела забавно, как у Сеньки с Мишкой, когда их мелкая сестренка надумывала плакать, и улыбка сама по себе появилась сквозь слезы.

— Не реву, — сказала Маша ободряюще, — и сдвиньте колени, девочки так не сидят. И не разговаривайте больше, будто читаете лекцию. И не вздумайте смотреть, как мы переодеваемся.

— Рябова, — растерялся Дымов, — я же преподаватель! Это как доктор — специалист без пола.

— Все равно не смотрите…

Вернулись Аня с Викой — изрядно взбудораженные.

— Ужас какой, — эмоциональная Вика буквально фонтанировала восторгом, — если бы я встретила такое ночью, в темноте, то просто умерла бы!

Что ужасного в милейшем Иване Ивановиче с его рубиновым орденом, красным кафтаном и напудренными локонами? Очаровательный представитель ушедшей эпохи.

Более флегматичная Аня казалась менее впечатленной.

— Ну, запах специфический, да, — согласилась она. — Этот ладан просто преследует меня теперь.

— На нем же буквально не осталось кожи! Скелет в плаще! Да еще и пустые глазницы светят алым огнем. Боже, да мне всю жизнь будут кошмары сниться!

— Скелет? — переспросила Маша.

— Или мощи? — задумалась Аня.

— Мощи?

Ничего не понимающая Маша посмотрела на Дымова. Он крутился перед большим зеркалом Вики, с одобрением разглядывая себя. Поймав в отражении изумленный взгляд, успокаивающе улыбнулся.

Значит, Вечный Страж может выглядеть по-разному? Когда надо — учтивый кавалер, а когда не надо — мощи?

— Слышали, как визжала Ворона? — оживленно спросила Вика. — Она как раз на кухню шла со своей аромалампой… И как только Ленка с ней живет, Ворона же вечно ее окуривает!

— Кто это? — спросил Дымов.

— Такая же поклонница Циркуля, как и ты, — сообщила Аня. — Катя Тартышева, вечно ходит вся в черном и слагает отвратительные вирши. Да они с Аринкой Глуховой, пьянчужкой, за стенкой живут. Одна чокнутая ворона, вторая не просыхает, изумительная парочка. Кстати, странно, что тебя в эту комнату поселили, — нас ведь и так трое. А многие девчонки живут по двое.

— Как это — к нам поселили? — опомнилась Вика и только сейчас спросила: — А кто это вообще? И зачем тут четвертая кровать?

— Лиза из Питера, — сказал Дымов, — пятый курс лингвистического. Приехала к вам писать диплом у лучшего преподавателя…