– Ну, Тань, ну не реви! – уговариваю, спустя две минуты, поскольку сама она останавливаться не торопится. – Хочешь, я его позову? Скажешь, как есть, и будь что будет!

– С ума сошла? Разве такое говорят? – оторопев, Петрова забывает об истерике, теперь удивленно вытаращив на меня глаза.

– А почему бы нет? – встаю тем временем, уверенно направляясь к шкафу, вознамерившись отыскать свой спортивный костюм. В этом коротеньком платьице идти на мужской этаж мне совсем не хочется.

– А сама тогда чего молчишь? – ее слова застают меня врасплох, и я так и замираю со штанами в руках. – Сохнешь по этому Игорю, а виделись всего три раза! Каждый вечер болтаешь с ним о всякой ерунде, а до главного так и не дошла!

– А вот возьму и скажу! – со свойственной мне упертостью, я вздергиваю подбородок.

– Обязательно скажу, чтобы потом как ты локти не кусать! – добавляю уже про себя.

– Ага, пошлешь ему СМС? Или любовное письмо на ящик кинешь?

– Если надо будет, то хоть в газету объявление дам! А ты сама виновата, Самсонов за тобой два месяца бегал, а ты времени не нашла взаимностью ответить!

– Да что бы ты понимала? Сама ни разу на свидание не сходила, а о поцелуях я, вообще, молчу! – наступает на меня Петрова, задевая за живое. Ведь и вправду, разве я что-то в этом смыслю?

– А чтобы ты знала, меня Игорь в театр позвал! Свидание у нас! – нагло вру, но не испытываю ни капли стыда, не желая выглядеть бледной молью в глазах подруги. Плевать, что я первая написала, что про маму его спросила и дифирамбы ей пела, хоть всегда считала, что Эвелина Громова — актриса посредственная. То ли роли ей плохие достаются, то ли в камеру много жеманничает…

– Вот я и посмотрю, как ты решишься ему в любви признаться! Думаешь это так просто?

– Просто! Всего лишь три слова! Вот сейчас их Самсонову и скажешь! – с шумом захлопываю дверь, закрывая подругу на ключ. Нечего ей себя жалеть, пора бы за Федьку и побороться! Сначала им помогу, а потом и сама с Громовым точки над i расставлю. Ведь непросто же так он со мной общается – красивый, взрослый, опытный! Прыгну с высокого утеса, и пусть он решает, ловить меня или дать разбиться о скалы.

– Игорь Валентинович, – слышу, но намеренно игнорирую своего водителя, жестом приказывая замолчать. Я так крепко сжимаю в руках планшет, что он сейчас треснет в стальных тисках моих похолодевших пальцев. Непроизвольно тянусь к изображению на экране, желая хотя бы так почувствовать бархатистость ее кожи, и случайно сворачиваю картинку, теперь грязно ругаясь себе под нос.

– Мы на встречу не успеваем, пробку не объехать, – тем временем Витя никак не уймется, поворачивая ко мне свое раскрасневшееся лицо, и нервно елозя на водительском сиденье, ждет моих дальнейших указаний.

Что мне сказать? Что я плевать хотел на московские пробки? На китайцев, дожидающихся меня в ресторане в компании моего заместителя? Что даже начнись сейчас землетрясение, я все равно не смогу заставить себя думать о чем-то, кроме этой хрупкой женщины, устроившейся в кресле по ту сторону экрана? Жадно изучаю ее лицо (уставшее, чего не смог скрыть даже профессиональный макияж), и в который раз поражаюсь цвету ее глаз, больше всего на свете мечтая вытащить шпильки из этой строгой прически, позволив волосам цвета молочного шоколада упасть ей на плечи…

– Может, на метро, Игорь Валентинович? – уже порядком поднадоевший шофер упрямо добивается моего внимания, словно от подписания контракта зависит не мое, а его процветание. – А я за вами заеду, движение как раз возобновится…