Что мама бы сказала, увидь меня сейчас?

Скоро я останусь одна. Удивительно, как мысль о ребенке меняет ощущение себя в огромном мире.

Сначала были я, мама и папа. Никакого одиночества, счастливая среднестатистическая семья. Потом семья исчезла, но появился Кирилл. Нет, он не стал ее полноценной заменой, но не дал одиночеству прорасти внутри, стать частью привычной жизни.

Потом Кирилл стал врагом.

Но я не осталась одна, со мной был ребенок. Еще пока даже не сформировавшийся, просто набор клеток, которому лишь предстоит стать отдельным организмом, но он был, и я снова чувствовала себя частью чего-то большего.

Но совсем скоро одиночество все же отвоюет то, что полагалось ему еще год назад. Не останется ни мамы с папой, ни Кирилла, ни ребенка. Только я наедине с обломками прежней жизни.

Прощай, симпатичный уральский город.

Прости, малыш, мы не увидим Драконье озеро. Но если я там когда-нибудь окажусь, обещаю, оставлю что-нибудь в память.

Машина вдруг тормозит и съезжает на обочину. Открыв глаза, я вижу, как в открытое окно заглядывает гаишник.

– Документы, пожалуйста.

Водитель протягивает бумажник.

– На машину?

– Прошу. Какие-то проблемы? Штрафы? Машина арендованная, я могу связаться с компанией…

Сначала я подаюсь вперед, ловя взгляд полицейского, а потом уже думаю о том, что творю. Но поздно.

– Помогите мне, пожалуйста! Я не хочу с ними ехать! Я хочу уйти!

Кирилл

Твою ж мать.

Я подаюсь к жене, хотя сам не знаю, что собираюсь делать. Зажимать ей рот поздно и подозрительно.

– Что ты творишь?! – рычу я так, чтобы мент не услышал. – Ты соображаешь вообще?!

Поздно. Мужик уже сует свой нос в салон.

– Откройте, пожалуйста, заднюю дверь и выйдите из машины.

– Ген, разберись, – бросаю я.

Энная сумма должна решить проблему с ДПСником, но вот проблемы с Полиной придется решать долго и сложно. О таком варианте развития событий я не подумал. Она что, настолько меня боится, что готова просить помощи у окружающих?

– Выйдите из машины, пожалуйста.

Я ругаюсь сквозь зубы, а идиот-водитель щелкает замком, отпирая пассажирские двери. И Полина пулей вылетает, я не успеваю ее удержать. Приходится выйти следом. Надо держать себя в руках. Нельзя сорваться.

– Шеф, все нормально, – говорю я. – Это моя жена. Беременная, поругались, не хочет ехать к свекрови, психанула. Давай не будем волновать девчонку, у нее токсикоз…

– Да иди ты к черту! – орет Полина. – Я с тобой никуда не поеду!

Она прячется за спину мента, не давая мне ни шанса до нее добраться. Водитель технично сливается, понятия не имея, что делать. Он умеет разбираться с гопотой, быдлом на дороге, и другой нечистью, но понятия не имеет, что делать с испуганными девицами.

– Полина, хватит! – устало говорю я. – Прекрати спектакль. Тебя никто не похищает и не обижает. Мы вернемся домой и все обсудим. На что ты рассчитываешь? Я тебя пальцем не тронул! Что будешь писать в заявлении? Что муж хочет поговорить со сбежавшей женой? Что тебя увезли из засранной однушки в БМВ к частному самолету? Хватит вести себя как ребенок! Твоя мать в этом возрасте…

Я осекаюсь. Во взгляде Полины что-то неуловимо меняется. Не могу объяснить, что именно. Словно до этого момента она еще не верила в то, что муж может оказаться монстром. Как будто именно сейчас ее накрыло пониманием: это действительно конец. Прежней жизни, надежд, беззаботной юности. Конец сказки мегаполиса, как она в шутку называла наш брак.

А может, она просто верила, что все будет хорошо. Как верят маленькие наивные девочки.

Я не сдержал обещание. Хорошо не будет. Ни при каком исходе, всегда будет больно.