— Воу, стоп! — перебила я её. — Из всего, что ты сказала, я поняла только бла–бла–бла. — Толпа заревела, не давая мне договорить, а довольный собой Серхио выбрался из бассейна, засунув доску под мышку, и взял у другого парня из рук бутылку с водой. Облил себя ею, тут же крутанув головой, и обляпав водой с волос рядом стоящих девушек. Те хором засмеялись и даже потянулись к нему, притягивая его за руки к себе и усаживая рядом. Да он мог с лёгкостью гарем себе завести, думаю, они были бы совсем не против.

— Он бабник и козёл, — озвучила мои мысли Эля.

— Ну знаешь, если они так себя ведут, то грех не воспользоваться. Они же, если бы могли, прямо сейчас забрались на него сверху, — хмыкнула я и отвернулась, рассматривая замысловатый рисунок в бассейне. Голубой, с оранжевой полоской по краям, он напоминал продолговатую большую миску. Вдоль одной из стен, размером примерно метра в два–три, изображена крупная акула, с обрубленным хвостом и плавниками. Они находились на некотором расстоянии от самого туловища. Нос сплющенный, гармошкой, и открытая пасть с острыми, как лезвие, зубами. Интересно, чем руководствовался художник, изображая такое совершенно не оптимистичное изображение в яркой Ла Перле? Я повернулась, чтобы спросить знает ли Эля что–то об истории создания этой акулы, но подруги рядом не оказалось. Обернулась, и увидела её внизу рядом с Пабло. Он как раз в этот момент посмотрел на меня и приветственно махнул рукой, широко улыбнувшись. Я помахала в ответ, и хотела было уже спуститься к ним, когда они сами начали подниматься.

— Привет, mi amor, — чмокнув меня в щеку, он протянул мне бутылку с Колой. — Пришла за меня поболеть?

— А как же! Ты должен уделать этого Серёжу!

— Кого? — переспросил он, удивлённо округлив глаза.

— Серёжа — это русский вариант вашего Серхио, — пояснила я.

— Серьиоджа? — комично искривив губы, попытался повторить.

— Сережа!

— Сериоджа!

— И так сойдет, — одобрила я, а он расхохотался.

— Если нужно будет новое матерное слово, я использую это!

— Договорились, пользуйся, — по–царски махнула я рукой, разрешая ему обматерить Серхио Сережей.

Соревнования продлились до самого вечера, так что я даже устала, и после выступления Пабло, которое было просто нереально крутым, я спустилась вниз, и уселась подальше от толпы. Обернулась назад и обвела взглядом народ, который, казалось, ни капли не устал полдня находиться под палящим солнцем и… пить. Пили они много, в основном пиво и ром, некоторые успели даже морды друг другу набить, и теперь уже пить вместе. Я же поймала себя на мысли, что не просто так уже который раз за вечер осматриваюсь по сторонам. Не хотелось себе признаваться, но я искала его. Не знаю почему, но все время казалось, что, если обернусь, наткнусь на черные глаза. Оборачивалась, но… напрасно. Наверное, не царское это дело посещать общественные мероприятия, и лучше где-нибудь позажимать какую–то очередную девку. Скорее всего, именно этим он сегодня и занимался, ведь у нас обоих выходной. Или он спит после смены? Хотя, какой спит, — перебила сама себя, уже вечер и Андрес, вероятно, направляется в клуб, или еще куда–то, где можно хорошо и дорого провести время. Судя по тому, как он пытается зарабатывать, денег у него немало, и тратить он любит их с душой.

Черт, зачем я вообще о нем думаю? Что за детская слабость? Разозлившись на саму себя за эти глупые осматривания по сторонам, за нелепое желание увидеть его, встала с камня и направилась к друзьям. С ними мысли не становятся такими тягуче навязчивыми, да и толпу я осматриваю реже. Во всяком случае, стараюсь.