– Я рад, что привычная для тебя шиза вернулась. А теперь закрой рот.

– Только после того, как скажешь какой знак я или ты подадим друг другу.

– Подмигну.

– Окей. Ты прости меня за то, что я тебя ударила тогда по яйцам. Ну и за наручники тоже прости. Как-то само вышло. Гормоны шалят. ПМС. Круглогодичный. Да и вообще ты… нормальный.

– Ты прощаешься со мной, что ли?!

– Нет. Но лучше сказать, чем не сказать. О, амбалы идут. Ну, с Богом.

Вся компания возвращается в машину и, как ни странно, отдает нам все три мобильника. Лиля же тянет руку в сумочку и достает оттуда салфетки. А потом смачно высмаркивается, оповещая этим звуком вокруг все живое и неживое. Да, может ее все-таки и не захотят изнасиловать.

Через пару минут, а может еще меньше, машина сворачивает в лес. Останавливаемся у какого-то водоема. Сначала из машины выводят Лилю и только в самом конце вытаскивают меня. Когда я немного равняюсь с Синичкиной, решаю действовать сразу, иначе потом ни на что не решусь. Подмигиваю ей, как было обговорено, на что она начинает дергать головой из стороны в сторону. Это не просто похоже на отказ, это выглядит как дятел долбится в дупло только не вперед, а в стороны. Не обратить на это внимание мог разве что слепой. На этом все не закончилось. Она резко остановилась, а дальше в ход пошел язык и всяческие кривляния.

– Это что такое? – раздается голос справа от меня, как только мы все останавливаемся.

– У нее тяжелое генетическое заболевание. Хорея Гентингтона. Гиперкинез и подергивания туловища, лица, ну и прогрессирующее слабоумие. Сейчас обострение из-за стресса, – снова подмигиваю Синичкиной, на что эта дура продолжает мотать головой. Что ты мне хочешь сказать, бестолочь?

– Заканчивай этот цирк, слабоумная, – крикнул тот, что с водительского места, со всей силы подтолкнув Синичкину в спину. Та еле удержалась на ногах, но все же протопала дальше, пока нас не остановили. – Все, теперь будем отдыхать. Сначала культурно, потом не очень.

– Слушайте, у нее реально это заболевание, это не шутка. Погуглите, у вас есть мобильники.

– Обязательно, – секунда и в его руке сверкнул складной нож. Ну пиздец, приплыли. – А теперь вышли вперед. Ты слева, – указывает взглядом на меня. – Ты, слабоумная, справа. Давайте, давайте.

– Молодцы, – проговорил один из парней. Теперь я точно понимаю, они под наркотой или какой-то дурью.

Все трое усаживаются на бревно и принимаются нас пристально рассматривать.

– Слабоумная, давай снимай платье.

– Зачем? Вы будет его носить? – ну точно слабоумная. – В смысле ваша девушка.

– Нет. Не будет.

– Тогда не сниму. Зачем даром платью пропадать?

– Живо снимай.

– Не могу. У меня нет лифчика, – ой, дура. И такой момент просрали, когда можно было сбежать без сверкнувшего ножа.

– Тем более снимай. Смазливый, помоги слабоумной, раз у нее не хватает ума его быстрее снять.

– Все, все, я сама, – резко отворачивается ко всем спиной и снимает с себя туфли, а затем и платье. И вправду без лифчика. Перекидывает через голову обе сумочки и, прикрыв одной рукой грудь, разворачивается в исходное положение.

– Смазливый, давай тоже раздевайся до трусов, – что за на хрен?! Епрст, он точно пидарас. – Чего встал, тебе помочь?

– Я – сам.

Вот так и помогай людям, а в итоге оставайся в трусах с реальной перспективой быть изнасилованным в задницу. Скинул с себя джинсы вместе с рубашкой и, в отличие от Синичкиной, обувь вернул на ноги.

– Отлично. Начнем с культурной программы. Слабоумная, ты начинаешь петь и танцевать. Смазливый, ты подхватываешь второй куплет и тоже танцуешь. Если окажется, что ты не знаешь слова этой песни, я отрезаю ей мизинец, – вот тебе и нежданчик.