Дни казались невозможно долгими, а ночи просто бесконечными. Выглядело так, будто ничего не происходит, будто полиция и волонтёры просто делают вид, что ищут моего сына. А на самом деле до него никому кроме меня нет дела. Я искала каждый день, проходила вновь и вновь по знакомым маршрутам, надеясь, что в этот раз обязательно найду.

Конечно, первым делом полиция опросила меня саму. И я сразу сказала, что обвиняю в исчезновении Димы бизнесмена Елисея Эдуардовича Ярославцева. Либо ребёнка выкрали по его приказу, чтобы надавить на меня и заставить продать квартиру, либо мальчик испугался присутствия коллекторов, и сбежал сам. Кстати, эти трое были арестованы до выяснения обстоятельств их причастности к похищению несовершеннолетнего.

А я позвонила Ярославцеву. Телефон его приёмной где-то раздобыла Люда, а вот его личный номер мне дала секретарь. По её словам, он в отъезде, и когда появится, ей неизвестно.

«Наверное, куда-нибудь на юга подался», - решила я. И сказала вслух:

- Это Невьянова. Передайте ему, что я согласна отдать квартиру.

- Что? – в голосе секретарши слышалось крайнее удивление. - Какую квартиру?

- Он знает.

- Может быть, я вам его телефон дам, а вы с ним свяжетесь? – предложила девушка.

Записав цифры на клочке бумаги, тут же набрала его. И там ответили. Мне кажется, я вздрогнула при звуке его голоса.

- Да, алло.

Я не могла вымолвить ни слова. В горле встал болезненный ком.

- Говорите, я слушаю.

- Я хотела сказать, что согласна на всё. Забирайте квартиру и оставьте меня в покое, - прошептала в трубку, чтобы Люда не слышала.

На том конце повисло молчание. Видимо, он не ожидал такого. На заднем фоне играла музыка, и я услышала недовольный женский голос.

- Элисиас, ну что опять у тебя там за переговоры? Иди ко мне.

- Я вернусь, и мы поговорим, - сказал вдруг он.

А барышня на заднем фоне неприятно запищала пьяным голосом:

- Ты что там с бабой общаешься?

Я не выдержала и бросила трубку. Внутри всё клокотало от возмущения. Надо же, какой подонок! Отдыхает где-то со шлюхами, отобрав у меня сына и квартиру! Мне отчаянно захотелось разбить его физиономию в кровь, ударить его как можно больнее. Никогда не была жестокой, но этот человек меня раздражал до крайности. Я тряслась от ненависти к нему. Странно, что полиция не считала его единственным подозреваемым в пропаже моего сына.

- Привык ли ребёнок гулять один? То есть уходить из дома на улицу один? – спрашивал у меня следователь во время допроса. - Это важно. Имел место слишком ранний уход из дома. В это время обычно все ещё спят и время для прогулки не подходящее. Но для особенного ребёнка может это и норма. Отличался ли он ранее такими странными поступками?

- Нет, никогда, - отвечала я. – Но дети с аутизмом особые. Они непоседы, не боятся одиночества… А вот чужих людей в доме сын мог испугаться.

Я рассказала о нашей ситуации с продажей мужем доли квартиры и с коллекторами.

- А вы не допускаете, что его могли увести? Аутизм у мальчика подтверждён? Какой именно вид?

- Пока не подтверждён. Диагноз под вопросом. Но понимаете, дети с таким заболеванием живут не в нашем мире. Дима не будет кричать о помощи и искать дом. Он просто мог где-то спрятаться, это в лучшем случае. И, конечно, есть вероятность того, что его увели. Хотя к чужому человеку он бы, скорее всего, не подошёл. Либо это хороший знакомый, которого он знает, либо увели силой.

У руководителя отдела криминалистики следственного управления нашего района Виталия Глинникова было несколько ключевых версий исчезновения моего ребёнка, которые активно, по его словам, отрабатывались. Первая – это то, что Дима действительно ушёл сам и заблудился. Ребёнок маленький, со спецификой восприятия, мог действительно испугаться шума и присутствия посторонних в квартире. То, что рядом река, наталкивало на очень нехорошие мысли. О подобном я даже думать не хотела.